Меня зовут Бёрди - [82]

– Пуля прошла навылет. Перевяжи мне плечо, – просит инспектор, протягивая Паоло рукав.

Скрежеща шинами по гравию, отъезжает машина. Выстрелы смолкли. Паоло рискнул выглянуть наружу – седан тоже уехал.

– Оставайтесь здесь, я пойду посмотрю.

Пройдя по коридору, он открывает дверь, она ведет в большую кухню. Коробки с продуктами остались наполовину заполненными на полу, видно, их неожиданное появление нарушило все планы. Двор пуст, все машины исчезли, коробочек тоже нет. Картонные ящики с надписями «одежда», «книги» бросили на месте, взяли только самое необходимое.

Сжимая в руке пистолет, он быстро обходит постройки и возвращается к Ибанезу. Все покинули ферму.

– Черт… – рычит сыщик. – Энкарна!

Его словно распирает изнутри, он должен произнести ее имя, сказать его вслух, чтобы почувствовать, что связь между ними еще существует. Он из кожи вон лез, оберегая ее все эти годы, а она с каждым днем все больше отдалялась от него. Она ищет что-то, чего он ей дать не может, что-то противоположное тому, что он пытается ей дать, безопасности и комфорту. Он истребит их всех до последнего, если придется, если это нужно для того, чтобы вернуть ее из царства мертвых, свою прежнюю маленькую Энкарну. Она горит изнутри, а он не хотел этого видеть, не мог признать, она сгорает и на этот раз сгинет в пламени.

Стоя посреди двора, Паоло видит, как инспектор, прислонившись к стене, переваривает разочарование от неудачи и шок от раны. Он что-то говорит вполголоса, подняв оружие, словно целится в невидимого противника, расстреливает обступивших его призраков, кружась на месте, челюсти стиснуты, мускулы напряжены, метания ярости. Вот он вскидывает пистолет, повернувшись к равнине, и разряжает обойму в горизонт. Боек еще несколько раз гулко бьет вхолостую, прежде чем рука с оружием бессильно падает.

– Ибанез…

Полицейский рефлекторно поворачивается к нему, как слепой на звук.

– Ибанез… как вы? Это я, Паоло.

– Да…

– Дайте я посмотрю вашу рану.

Инспектор поднимает голову.

– Все в порядке… Не волнуйся, все в порядке. Уже прошло.

– ОК.

– Знать, что всего несколько минут назад она была здесь, рядом. А я ничего не смог сделать.

– Это не ваша вина.

– Это моя роль, моя ответственность. Я не сделал того, что следовало.

Паоло подходит ближе и кладет руку ему на плечо.

– Мы ее найдем. Найдем их и возьмем всю эту банду ублюдков.

Ибанез не отвечает. Достав телефон, он звонит, чтобы прислали людей. Он знает, что начальству трудно будет заговорить зубы, он накосячил, поехав на ферму один, и вдобавок подверг опасности жизнь гражданского лица. Но неприятности по службе заботят его сейчас меньше всего. Продиктовав адрес Фермы, он поворачивается к Паоло.

– Сваливай отсюда, пока не явилась местная полиция. Я постараюсь, насколько возможно, не впутывать тебя во все это. Что-нибудь придумаю. Отдай мне ствол и езжай домой, я позвоню тебе через несколько дней.

– А график?

– Какой график?

– Который я показывал вам, когда начали стрелять.

– Я его даже не видел, не успел.

– Идемте.

Они возвращаются в часовню и смотрят на бумажную простыню.

– Что это, по-вашему?

– Я думаю, это план всей их затеи. Похоже, еще неполный, но основные даты есть. Смотри.

Ибанез показывает даты в графике.

– Вот первые смерти. Вот первая вечеринка. Вот последняя, под мостом.

– Значит, все это было спланировано.

– Я тебе уже говорил, эта мысль давно крутится у меня в голове. И, судя по всему, я был прав.

– Но почему нет больше дат после 21 июня?

– Возможно, дальнейшее они еще не распланировали. Или, может быть, это будет последний вечер, последняя акция, своего рода финал.

– Какой? Теракт?

– Понятия не имею. Но очень хотелось бы знать, что в этих коробочках.

– Та девушка, что в вас стреляла, – та самая, которую я видел вчера ночью. Она была заперта в одной из палат.

– Она, видимо, была частью плана, как и остальные, кого здесь держали.

– Может быть, это просто дата намеченного отъезда отсюда в какую-нибудь другую лабораторию или за границу.

– Да, может быть… Может быть. Но пока они скрылись в неизвестном направлении, и у нас совсем мало времени, чтобы выяснить, что они готовят. Ну все, ступай, я буду держать тебя в курсе.

– Будьте осторожны.

– Ты тоже береги себя, малыш.

Паоло возвращает ему пистолет и идет к лесу. На обратном пути события трех последних дней раз за разом прокручиваются у него в голове. Лицо девушки, уставившейся на расцветающий на ее животе алый цветок, так и стоит перед глазами.

45

Как обычно, он поставил BMW на прикол на углу улицы Дудовиль. Фасады домов, давно ставшие частью его жизни, кажутся ему теперь враждебными, как будто город его отторгает. Глухая тревога, родившаяся еще на автостраде, охватила все его тело и снова яростно терзает нутро. Мир раскололся, показав себя в истинном свете. Теперь, когда отхлынул адреналин, остался лишь злобный звериный оскал бетона, вонзившего зубы в беззаботность. Каннибальский мир. Mondo cane[61]. Mondo carnivoro[62]. В голове сами собой рождаются строки, звукопись, поэзия, импровизация хаоса, логорея ярости.

Город-нож

Острое лезвие

Стальной нитью мерцая в ночи

отражает лицо убийцы

искаженное