Меня зовут Бёрди - [70]

– Брось, не парься. Вокруг меня сейчас такой бардак, а у кого иначе? Я беспокоился за тебя, не спрашивай почему, это так, и все. Мне хотелось тебя увидеть, хоть издали.

– В следующий раз лучше просто подойди ко мне, чем выслеживать.

– А будет следующий раз?

– Не знаю. Ты вроде бы славный парень. А моя жизнь уже давно похожа на большую кучу дерьма. И это дерьмо, мое дерьмо, чертовски воняет. Боюсь, слишком, для такого милого мальчика, как ты.

– Не переживай, у меня нос заложен.

Она улыбается. Идет, уставившись в асфальт, чтобы не смотреть на него. Он ей нравится, она это знает. Но таких вещей она не может позволить себе сейчас. Они уже у сквота.

– Здесь.

– Я знаю.

– Хочешь, поедем ко мне в Восемнадцатый? Эти типы наверняка знают, где ты живешь.

Она поднимает на него глаза.

– Об этом не беспокойся.

– Вряд ли получится. Тебе бы надо пойти в полицию.

– Доверься мне, у меня свои резоны, я сама разберусь. Эти придурки хотели меня напугать, но я их не боюсь.

Паоло понимает, что настаивать бесполезно.

– ОК, звони мне, если понадоблюсь, в любое время.

Он пишет свой номер на ее запястье. Она читает его вслух и снова смотрит на него.

– Спасибо.

– Не за что.

Набрав код, она открывает дверь и на пороге оборачивается.

– Кстати, а кто были эти парни в черном?

– Так, никто. Хорошие люди, просто хорошие люди.

Она улыбается в последний раз и исчезает за дверью.

37

Ибанез паркует скутер у церкви Сен-Пьер-де-Монмартр, рядом с площадью Тертр. Уже почти шесть. Улицы кишат тучами озирающихся туристов, которых ожидают, отгоняя голубей, бессменные воскресные художники, пахнет блинами и сосисками. Погода теплее, чем ожидалось, и террасы переполнены. Он спускается по улице Сен-Рюстик и уверенно входит в прихожую зала собраний. Висящая на двери программа заманчива: США, движение экс-геев и работы профессора Николоси. «Насыщенная программа», – думает Ибанез. Этого профессора он не знает, но слышал в ходе своих поисков о таких организациях, как NARTH и Exodus. Уже несколько лет как они примкнули к Tea Party[57] и американским правым евангелистам и активно продвигают опасные теории сексуальной переориентации. Толкнув дверь, он входит. Зал полон, тематика явно привлекает приверженцев. Инспектор достает из кармана пачку фотографий, которые взял, уходя, из досье, и направляется к буфету. У него есть снимки Лагарда, молодого скинхеда, задавленного в тоннеле, и еще нескольких жертв. Открыв бумажник, он достает фотографию сестры и засовывает ее среди остальных.

По мере того как он предъявляет снимки, в зале воцаряется тишина. Опознать никто никого не может. Лысый коротышка, с которым он только что говорил, теперь показывает на него пальцем Рейнальду, который его еще не заметил. Хозяин поправляет очки и направляется к полицейскому с застывшей на губах улыбкой.

– Добро пожаловать, рад видеть вас снова… месье инспектор.

– Инспектор Ибанез.

– Я думаю, на этот раз мы все будем знать, с кем имеем дело, – добавляет Рейнальд, все так же улыбаясь. – Вы могли бы назваться и в ваш первый визит. Нам скрывать нечего.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. И все же я хотел бы показать вам несколько фотографий. Может быть, вы узнаете кого-то из ваших прихожан.

– А почему кто-то из моих, как вы говорите, «прихожан» должен быть среди этих фотографий?

– Понятия не имею, но вы же знаете полицию, мы забрасываем широкие сети, чтобы прочесать все глубины.

– И какую же рыбу вы рассчитываете поймать в ваши широкие сети?

– Вот в таком роде, – отвечает Ибанез, протягивая ему фотографии.

Рейнальд берет стопку, с сосредоточенным видом медленно перебирает снимки.

– Сожалею, но ничем не могу вам помочь, – заключает он, возвращая их инспектору. – Мне не знакомы эти люди.

– Посмотрите еще раз, пожалуйста. Не спешите.

Совершенно спокойный, проповедник снова просматривает фотографии.

– Разве что вот этот, – говорит он, показывая на портрет Лагарда. – Да и то не могу сказать с уверенностью. У нас бывает столько народу…

Ибанез знает, что Рейнальд ничем не рискует, указав на Лагарда; тот посещал группу, о чем инспектору наверняка уже известно. Информация ничего не стоит, зато доказывает его готовность сотрудничать.

Ибанез достает из пачки фотографию Энкарны и показывает ему.

– А эта женщина? Ее вы не узнаете?

Покачивая головой, его собеседник старается всем своим видом показать, что усиленно вспоминает.

– Нет, не узнаю. Мне очень жаль, но эту особу я никогда не видел.

Ибанез ему не верит. Несмотря на непринужденный вид, он чувствует, как изменился, стал чуть резче его тон, появилась какая-то нотка в голосе, которой он еще не слышал. Этот человек знает его сестру, он в этом не сомневается, но, не имея возможности ни арестовать его, ни узнать, что он скрывает, ничего больше выпытать пока не получится.

– Нам пора начинать семинар. Могу я вам еще чем-нибудь помочь? – спрашивает проповедник.

– Нет, спасибо, пока все. Но я прошу вас быть на связи и в пределах досягаемости. Если вы планировали куда-то уехать, придется отложить.

– Я не собираюсь уезжать, месье инспектор. Как я могу оставить мою паству?

Ибанез ушел не оборачиваясь и вернулся по улице к площади Тертр. Посмотрев на часы, он решил дождаться, когда проповедник прикроет лавочку. Позвонил жене и предупредил, чтобы не ждала его, ночь может оказаться долгой. Вернувшись к своему скутеру, он прошел на стоянку за церковью и сел на одну из двух припаркованных там машин.