Меня нет - [112]

Дофи с семьёй ожидаемо поселился в доме старосты — самом большом и богатом доме в деревне. Часто он и его супруга проводили время в компании хорошо образованного Говура, пока их дочь была предоставлена самой себе. Девочку звали Агнесса, и ей совсем недавно исполнилось десять. У неё были длинные светлые волосы, свободными золотистыми локонами спадавшие на спину. Одевалась она в дорогое белое платье с пышными рукавами. С собой девочка носила свою любимую куклу, баснословно дорогую и очень похожую на свою хозяйку.

Разумеется, Эля и Ансерик не упустили случая познакомиться с Агнессой. Они встретились в беседке, расположенной в саду позади дома Говура. Баронская дочка с важным видом сидела на скамейке, расчёсывая волосы своей кукле миниатюрным гребешком.

— Привет, — поздоровались ребята с Агнессой. Та окинула их высокомерным взглядом и снова вернула внимание своей кукле.

— Чего вам? — грубо и надменно спросила она.

Ребята растерянно переглянулись.

— Я здесь живу, — напомнил Ансерик, на что Агнесса ответила:

— Я знаю. Я тебя уже видела. Неплохой у тебя дом, хотя я видела и получше. — Кажется, ей доставило удовольствие изменившееся выражение лица мальчика. — Мой папа живёт в огромном замке. У нас пять этажей и два подвала. А ещё есть конюшня, арсенал, амбары, сокровищница, храмы, грот и высокие башни. Вам бы у нас понравилось.

Ансерик покраснел, возмущённый её нахальством.

— А ты новая жрица? — повернулась Агнесса к Эле.

— Да. Меня зовут Эля.

— Приятно познакомиться. Папа говорит, что это большая удача, что у тебя обнаружился дар видеть монументы богов.

Маленькая жрица не знала, что на это сказать, и только кивнула. Она поспешила сменить тему разговора.

— У тебя очень красивая кукла, — выпалила она то, что волновало её в первую очередь.

— Нравится? — Агнесса продемонстрировала куклу в вытянутых руках. — Сделана на заказ лучшим мастером долины!

— Можно мне потрогать её? — сглотнув, спросила Эля.

Баронская дочь мгновенно отдёрнула руки.

— Ещё чего! Испачкаешь!

— У меня чистые руки! — искренне возмутилась Эля.

— Врёшь! Ты простолюдинка! Простолюдины никогда не моют руки!

Это было верхом наглости.

— Да как ты смеешь?! — преисполнившись чувством собственной важности, закричала Эля. — Да благодаря мне в деревне столько всего сделано! Меня здесь все знают и уважают!

— Так не ты же чудеса творила, — резонно возразила Агнесса. — Всю работу выполнили боги.

Эле очень захотелось проучить дерзкую девчонку, но Ансерик, достаточно изучивший её повадки, остановил маленькую жрицу.

— Пойдём отсюда, — сказал он, поворачиваясь к выходу из сада. — Не о чем нам с ней говорить.

Эля обиженно надулась, но, найдя предложение друга разумным, развернулась и направилась прочь. Обернувшись, она заметила, как Агнесса на прощанье показала ей язык.

— Дура! — в сердцах выпалила Эля.

— Правильно, будешь с дурами общаться, сама же и станешь дурой, — изрёк Ансерик, подталкивая подругу к выходу.

***

Вскоре барон с семьёй покинули деревню, но в ту ночь Эле не спалось. Она настолько привыкла к всеобщему поклонению, что ей казалась преступной сама мысль о том, будто в произошедших в деревне переменах вовсе нет её заслуг. Эта наглая противная девчонка Агнесса бесила маленькую жрицу одним только своим существованием.

Проворочавшись всю ночь, и так и не заснув, Эля оделась и незаметно покинула дом. Солнце ещё не взошло, но окрасило багрянцем восточный край неба. На улицах — ни души. Вокруг какая-то неестественная тишина. Молчал ветер, молчали цикады. Мир как будто застыл.

Незамеченной Эля прокралась в священную рощу. Она часто оглядывалась, боясь, что её может кто-нибудь увидеть.

Наконец, девочка достигла центральной площадки и встала лицом к горе, сложив ладошки в молитвенном жесте. От волнения у неё участилось дыхание, а сомнения не позволяли мыслить спокойно.

Как-то староста сказал ей, что на его памяти седьмое желание загадывалось лишь однажды, когда он был ещё мальчишкой. Это, конечно, не значило, что жители долины всегда будут довольствоваться меньшим количеством просьб к своим покровителям. Однако вероятность того, что селянам непременно захочется попросить в этом году ещё хоть что-нибудь у богов, была необычайно мала. Да и срок для просьб подходил к концу. И девочка решила рискнуть.

С одной стороны, конечно, нехорошо использовать целое желание ради одной себя. Желания принадлежат всей деревне. Однако Говур без зазрения совести использовал одно желание ради спасения сына. А разве Эля сделала для деревни меньше, чем староста? Ведь она была единственной, кто могла обращаться к богам. Так неужели же она не заслужила маленькой награды? Ведь это такой пустяк!

Всё ещё борясь с крепнувшими ежесекундно сомнениями, она начала ритуал.

— О, великие боги-покровители долины, к вам обращаюсь я! Великий Целитель, побеждающий любые недуги! Великий Тучевод, имеющий власть над стихиями! Великий Кузнец, владеющий огнём и дарящий ремёсла! Услышьте мою искреннюю просьбу!

Первые несколько мгновений ничего не происходило, а потом девочка почувствовала на себе огромный пронзающий взгляд. Она почти физически ощутила внимание богов, и в их интересе неожиданно проявились оттенки лёгкого удивления.