Меня не сломили! - [14]
Так я прошел Западную Украину. В первой же деревне Днепропетровской области, куда я зашел попросить еды, прямо посреди улицы, на колодце, висела партизанская листовка. Я не поверил своим глазам. Требовалось как можно скорее узнать, как попасть в отряд. Недолго думая, я повернул к ближнему дому. Хозяин, мужчина лет сорока, оказался дома. На мое приветствие он не ответил. На все мои вопросы бурчал, что о партизанах ничего не слышал. Пожав плечами, я вышел на улицу и побрел вдоль деревни. На окраине встретил старика, он пригласил меня в дом и рассказал, что партизаны приходили в село сегодня ночью, и в стычке с полицией один из них погиб. По слухам, это была группа партизанского соединения Ковпака, и ушли они на запад. Тогда я спросил старика, почему здешние жители так недружелюбно встречают путников. И тот ответил, что население запугано немцами, да к тому же со дня на день ожидают карательный отряд, а это всегда означает одно и то же — смерть. Распрощавшись со стариком, я пошел на восток — искать партизанский отряд было, похоже, бесполезно.
Куща
Без больших приключений я пересек Днепропетровскую, Винницкую и Киевскую области. Но на границе Полтавской области пришлось задержаться. Красная Армия приближалась, и полицейские чувствовали себя неспокойно. Боясь, что ночью в [277] деревню придут партизаны и перебьют их поодиночке, полицаи обосновывались в одном населенном пункте, выставляли усиленную охрану и только тогда могли чувствовать себя в безопасности. Группировка полицаев в этой местности называлась Куща.
Жители деревушки, из которой я только что вышел, не знали, где сейчас расположились полицаи — связь между деревнями почти не поддерживалась, мешали труднопроходимые торфяные болота. Я пошел по болоту и уже на закате увидел на горизонте первую деревню Полтавщины. Настроение было прекрасным, впервые за время моего скитания я запел. «Широка страна моя родная», — пел я во весь голос, словно шагал по свободной земле.
В деревне я зашел в крайнюю хату и попросился на ночлег. Женщина, варившая в печи вареники, ответила мне отказом, так как в деревне — Куща. Зато она угостила меня варениками с вишней. Я поблагодарил ее и, уходя, сунул вареники в карман. Недолго думая, решил зайти еще в один дом. В последнее время я осмелел и запросто заходил в деревни, зная, что местные жители всегда поддержат русского человека. Вот и сейчас пошел, хотя и был предупрежден об опасности.
Во дворе женщина мыла пустые бутылки. Я попросился переночевать, и хозяйка махнула рукой: «Зайдите в хату, там человек сидит». Зашел, вижу, сидит мужчина средних лет и читает немецкую газету на украинском языке. Переночевать он мне разрешил, но прежде расспросил, кто я и откуда. В разговоре посетовал, что у него самого две недели назад сына в неметчину увезли. Наконец, отложив газету, он сказал: «Вы подождите, сейчас вечерять [278] будем, только сынишку пошлю — на молочный пункт бутылки отнести», и вышел. Во дворе он что-то тихо сказал жене и вернулся в дом. Постояв немного посреди горницы, снова ушел куда-то. От нечего делать взял я в руки газету и стал просматривать статьи. Я плохо читал на украинском, но понял: в каждой статейке одно и то же — восхваление немецкой армии и нового порядка. Победная сводка с фронтов была годичной давности. Так прошло с четверть часа. Вдруг слышу во дворе мужской голос: «Посторонние есть?» «Есть, в хате», — тут же отвечает хозяйка. И не успел я опомниться, как по крыльцу застучали сапоги. Я сделал вид, что очень увлечен газетой и не замечаю вошедшего, но украдкой, поверх листа, разглядываю невысокого мужчину в темно-зеленом суконном костюме. Такого обмундирования я, повидавший немало фашистских мундиров, еще ни разу не встречал. Похоже, кущинцам досталась старая, залежавшаяся форма немецкой полиции.
Наконец, вошедший заговорил: потребовал предъявить документы, как он сказал, «лигитымацию». Я протянул ему бумагу на имя Миколы Ивановича Хоменко. Внимательно просмотрев ее, полицай поинтересовался: «А кто документ подписывал?» Я на секунду замешкался: все сведения о себе я выучил на зубок, а вот на подпись внимания не обратил. Вспомнилось, что было что-то очень неразборчивое, но первая буква вроде бы «К». «Коваленко», — говорю я после паузы. Полицай нахмурился. Придется, говорит, тебе со мной пройтись до участка, там все и выясним. Вижу, плохо мое дело, начинаю просчитывать варианты: если поведет окраиной села — попытаюсь сбежать, если будет применять [279] силу — убью его, благо я сильнее и выше. Но соображения мои не пригодились: как только вышли из хаты, во двор вошел еще один полицай — высокий мужчина лет тридцати пяти. Одет он в нашу офицерскую форму, широким ремнем похлопывает себя по сапогам и улыбается: «А, вот он, партизан!»
Повели меня в полицейскую Кущу, расположившуюся в деревенской школе. Не успели мы войти в помещение, как на меня набросилось пятнадцать человек и стали обыскивать. Обшарили карманы, «обхлопали» руки, ноги, но ничего не нашли. Затем завели «партизана» в дежурное помещение на допрос. Там я снова повторил свою обычную «песню».
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.