— Я приму лекарство, — сказал Лукас. — Где оно?
— В моей сумке. Но может быть, тебе лучше подождать, пока мы не закончим с зефиром? Я даже думать не хочу о том, что может случиться, если у тебя закружится голова у открытого огня!
— Вот видишь! Я же сказал тебе, что эта дрянь опасна, — пробормотал Лукас.
— Любое лекарство, включая добрый старый аспирин, опасно, если к нему относиться безответственно, — возразила Джослин.
Она взяла большой пакет и пошла за Лукасом в гостиную. Поставив пакет на каминную полку, вынула лекарство из сумки и положила его на край стола около кушетки, чтобы напомнить о нем Лукасу. Без ее напоминания он с удовольствием забудет принять его.
Ее взгляд задержался на его напряженном лице. Он осторожно раздувал угли в камине, пытаясь оживить угасший огонь.
— Ну вот, — с удовлетворением сказал Лукас, глядя на вспыхнувший огонь. — Давай зефир.
Джослин открыла пакет и, надев один зефир на вилку, протянула ее Лукасу.
Он осторожно поднес ее к огню и слегка вздрогнул, когда зефир вспыхнул, быстро почернел и свалился с вилки в огонь.
— Гмм, — произнесла Джослин. — Кажется, надо глубже насаживать его. Хорошо, что мы купили большой пакет!
Взяв второй шарик, она нанизала его на вилку и подала Лукасу. Он осторожно протянул ее к огню, внимательно следя, чтобы зефир не вспыхнул.
— Тебе нравится зефир? — спросил он.
— Так как я никогда не ела подрумяненный зефир, я отношусь к нему без каких-либо предубеждений.
Лукас бросил на нее косой взгляд и проворчал:
— У тебя всегда такой подход ко всему новому?
При виде лукавого огонька в его глазах у Джослин перехватило дыхание. У нее не было ни малейшего сомнения, что разговор незаметно перейдет от зефира к чему-то гораздо более соблазнительному. И опасному.
— Проклятье! — Его возглас прервал ход ее мыслей, и Джослин была очень рада отвлечься от мучительных раздумий.
— В чем дело?
Лукас энергично задул пламя на вспыхнувшем зефире, критически осмотрел обуглившуюся поверхность и, наконец, сказал:
— Хочешь попробовать?
— Ладно, я не прочь.
— Осторожно, — предостерег ее Лукас, вручая ей вилку. — Внутри он очень горячий.
Джослин осторожно откусила кусочек.
— Мне нравится, — одобрила она. — Хрустящий на зубах уголь придает пикантный вкус.
— Хочешь еще? — предложил Лукас.
— После тебя, — сказала Джослин.
Лукас надел очередной зефир на вилку и стал держать его над огнем.
— Завтра, когда мы будем покупать украшения для дома, нам надо будет приобрести более длинные вилки.
— Длинные вилки, — повторила Джослин, внося его заказ в список покупок, который она держала в уме, — и птичий корм.
— Птичий корм? — Лукас критически осмотрел поджаривавшийся зефир. — Шоколад, возможно, подойдет к зефиру, но птичий корм?..
— Для птиц, а не для нас, — пояснила Джослин. — Вчера, когда мы приехали, я видела прехорошенькую маленькую синичку. Интересно, чем они питаются?
— Нельзя начинать кормление птиц, если оно не будет продолжаться всю зиму. Иначе они привыкнут и умрут от голода, если ты внезапно уедешь, — заявил Лукас.
Джослин удивленно моргнула.
— Неужели?
Лукас нахмурился.
— Я не уверен. Я просто открыл рот и сказал. Не знаю, так ли это на самом деле.
Джослин поняла, что, прав Лукас или нет, его способность сообщать относящиеся к делу сведения свидетельствует о том, что его память постепенно восстанавливается. Внезапно ее охватило ощущение неотвратимо уходившего времени. Как долго она пробудет с Лукасом до того, как к нему вернется память и он узнает, что она не только не его жена, но даже уже не помощник?
Джослин решительно отогнала эту мысль. Пока что ничего не произошло, и бессмысленно волноваться об этом заранее. Беспокойство о неизбежности никогда не отвратит ее; оно просто отравит время, которое у тебя есть до того, как что-то случится.
— Звучит разумно, — задумчиво произнесла Джослин. — Может быть, нам удастся найти книгу о птицах. Мы можем… — Она умолкла, побежденная неудержимой зевотой.
— Ты устала. Почему же ты не сказала?
— Я не очень устала, — неуверенно сказала она и снова зевнула.
— Я должен был сам понять это, — покаянно заметил Лукас. — Ты сделала всю работу, а я тем временем спал за двоих.
— Но ты только сегодня вышел из больницы после серьезной операции, — напомнила ему Джослин.
— Пора спать, — объявил Лукас. — Завтра будем украшать дом, и у нас будет много дел. Я приму душ после тебя.
— Спасибо.
Джослин встала и направилась в спальню, чтобы взять ночную рубашку. Но у нее нет халата, вдруг вспомнила она. Во время поездок Джослин никогда не брала его с собой, потому что он только занимал место в чемодане, а в гостиничных номерах она всегда была одна. Ну, по крайней мере, эта ночная рубашка куплена не потому, что она красивая, а потому, что теплая. Лукас должен быть безумно влюбленным, чтобы вообразить сексуальной фланелевую ночную рубашку. А он не влюблен, напомнила себе Джослин. Кажется, она даже не нравится ему с тех пор, как подала заявление об уходе.
Входя в спальню, Джослин обернулась.
— Не забудь принять лекарство, — напомнила она.
— Не забуду.
— Хорошо. Я быстро. Интересно, сколько здесь горячей воды?
Лукас пожал плечами.
