Менделеев - [54]

— Не туда-с! Налево-с! Не невольте оступиться: тесно у нас… Направо-с!

Когда дело дошло до жидкого воздуха, который в России был получен впервые именно в Палате, наследник осведомился, сколько выйдет жидкого воздуха из количества, заключенного в данной комнате.

— Это сейчас можно рассчитать: десятью десять… э… э… пять… э… э…

— Сто! — подсказал гость.

Дмитрий Иванович сердито тряхнул головой и настойчиво продолжал:

— Десятью десять…

— Сто! — снова не выдержал председатель Государственного! совета.

— Десятью десять… — во весь голос, тряся головой, закричал Дмитрий Иванович и вдруг спокойно закончил: — триста пятьдесят килограммов!

При дальнейшем обходе Дмитрии Иванович забыл этикет, шел впереди, властным тоном, полуоборачиваясь назад, на ходу бросал замечания, а наследник, отставая на поворотах, вполголоса покрикивал на свитских: «Не туда-с! Налево-с!» — стараясь изобразить Менделеева. Видно было, что посещение Палаты доставляло ему большое редкое удовольствие из-за чудака-ученого, и дело с ассигнованием нужных сумм разрешилось блестяще».

Кабинет Д. И. Менделеева

В то время, как Дмитрию Ивановичу всякими правдами и неправдами приходилось побеждать учрежденческую волокиту, администрировать, реорганизовывать, перестраивать, т. е. заниматься делами, не имеющими никакого непосредственного отношения к его ученой деятельности, заграничные ученые и их организации за ним внимательно следили. В Англии, давно был учтен удельный вес Менделеева как мирового ученого. Медали Деви, Фарадея, Каплея, полученные Дмитрием Ивановичем, были лучшими показателями той оценки, которой пользовался он в иностранных научных кругах.

В 1894 г. Дмитрий Иванович получил снова приглашение из Англии, на этот раз из университетов Кембриджа и Оксфорда, где ему присудили докторскую степень. (В Эдинбургском университете он получил ее раньше.)

Сначала Дмитрий Иванович проехал в Кембридж. Церемония получения докторской степени обставлена очень торжественно и строго традиционно. Весь ритуал совершается так, как совершался в средние века. Жена Дмитрия Ивановича, и в этой поездке сопровождавшая его в Англию, рассказывает в своих воспоминаниях: «Президент вышел в черной мантии с длиннейшим шлейфом, покрытым роскошной золотой вышивкой. Герои дня, ученые, получавшие докторскую степень, были в средневековых плащах с очень широкими рукавами и черных бархатных беретах (точный костюм Фауста). Цвет этих плащей у всех разный: у естественников и философов — яркокрасный с яркосиними отворотами, у филологов и историков — фиолетовый, у музыкантов — белый. У Дмитрия Ивановича был яркокрасный с синими отворотами. Но никому не шел так средневековый костюм, как ему, с его длинными пушистыми волосами, с его лицом несовременного типа. Недаром его называли всегда Фаустом. В этот год докторскую степень получал также принц Йоркский, теперешний король Англии. Он стоял вместе со своими коллегами по науке в таком же докторском костюме и ожидал своей очереди. Президент торжественно по-латыни держал свою речь каждому из новых докторов отдельно, перечисляя его заслуги.

Странный обычай сохраняется до сих пор на этих торжествах. Студенты, одетые также в средневековые плащи и коротенькие береты, весь этот день пользуются особой свободой. Занимая места на хорах, они очень громко говорят замечания по адресу новых докторов, нисколько не стесняясь в выражениях, выкрикивают шуточные замечания и, вообще, что называется, дурят. Они поджидают момента когда ученый, выслушав лично к нему обращенную речь президента, подходит получить из его рук свой диплом на докторскую степень. Этой минутой студенты и пользуются, чтобы крикнуть что-нибудь новому доктору. Например, принцу Йоркскому, когда он получал свой диплом, в минуту торжественной полной тишины, какой-то студент громко крикнул: «Ну, здравствуй, новый папаша!» — у него только что родился сын. Но они очень угодили Дмитрию Ивановичу, когда во время торжественной речи президента, которая всегда говорится по-латыни, какой-то студент крикнул: «Да будет вам, сэр, довольно латыни, говорите по-английски!» К таким выходкам корректные англичане в этот день относятся с веселыми, снисходительными улыбками так принято».

В Оксфорде повторилось то же, что и в Кембридже. Дмитрий Иванович был первым русским ученым, получившим в Кембридже степень, и вообще получение ученых степеней в обоих университетах сразу крайне редко, так как университеты эти различных направлений.

В России, в этом же году Дмитрий Иванович был почтен избранием в члены Академии… художеств. Это неожиданное избрание объясняется тем вниманием и интересом к живописи, который постоянно проявлял Дмитрий Иванович. Он не только серьезно интересовался искусством, но и понимал его. Однако работа в Палате, которую Дмитрий Иванович хотел поставить на возможную научную высоту, и слабеющие силы не давали возможности так полно, как прежде, жить интересами искусства и встречаться с его представителями.

Постепенно, старея, Дмитрий Иванович сам перестал куда бы ни было выезжать, «среды», возобновившиеся было после второй женитьбы, становились все малолюднее, сохранились только личные дружбы с художниками. Близкие отношения наладились с Куинджи и Ярошенко. Отношения с другими художниками, посещавшими Менделеевых, поддерживала уже Анна Ивановна. Дмитрий Иванович все больше и больше уходил в дела Палаты, отходя от всего остального.