Мендель - [94]

У выходящей на склон Шпильберга новой калитки по его собственному проекту был сооружен большой каменный пчельник, и он платил Марешу «тринкгельд», чтобы тот особо присматривал за этой калиткой и пчельником, где обитали пчелы местные и пчелы каринтийские, кипрские, египетские и даже «нежалящие» американские пчелы, которые вылетали на медосбор только меж девятью и десятью часами утра и еще — тремя и четырьмя пополудни.

«Экспериментировать — вот что важно для каждого пчеловода, и только таким путем можно добиться успеха», — сказал он, выступая в местном пчеловодческом ферейне.

Он придумал специальный домик для скрещиваний пчел, но скрещивания в нем не получились. Он вывозил пчел-цариц редких видов из своей коллекции в те места, где они не могли спариваться с трутнями своего вида, не залетавшими туда.

Он пытался получить гибриды пчел, но не знал — как и все в то время, — что царица спаривается со многими трутнями и хранит их сперму многие месяцы, в течение которых день за днем откладывает яйца… Поставить в таких условиях управляемый и хорошо контролируемый эксперимент пчеловодам не удавалось еще полвека (лишь в 1914-м гибриды, наконец, были получены и показали действенность менделевских законов!).

Сколько ни вкладывал он азарта и хитроумия, в этом деле ему не удалось перепрыгнуть через свое время. Но, быть может, оттого, что с отцовскими пчелами было связано его детство, у пчельника он забывал обо всем, что тяготило, и порой в нем даже просыпалось грубоватое озорство деревенского мальчишки. Он привел однажды к пчельнику послушника-горожанина, ничего не смыслящего в пчелах, но подчеркнуто показывавшего, сколь сильно нравится ему все, чем увлечен господин прелат. Была ранняя весна. Пчелы уже кружились у летки, но еще лежал снег, и им негде было приземлиться. Аббат лукаво посоветовал послушнику положить на снег шапочку-капуцинку, подвох не был понятен. Через минуту шапочку облепили пчелы, а через две минуты она превратилась из черной в желтую от пчелиного помета. Аббат хохотал до слез.

А вообще-то он действительно был очень занят, но все-таки в письме Нагели он написал тогда полуправду.

Опыты с растениями он забросил не из-за болезни глаз и не из-за того, что был занят постройками новых скотных дворов в монастырских имениях, финансовыми операциями, поездками по Европе и политическими кеглями.

Ведь он — если не считать времени отлучек из Брюнна — не бросал ни на день исследовательской работы.

Но он ушел в садоводство, в пчел, от которых безуспешно пытался получить гибридов и расщепление у гибридного потомства. И в метеорологию.

Метеорология была последним из его научных увлечений. Точнее, первым и непреходящим. Ведь наука началась для него именно рефератом по физике и химии атмосферы на тему, предложенную знаменитым Доплером и могущественным Баумгартнером. И где-где, а в ней он был вправе считать себя абсолютным профессионалом: работа на кафедре у Доплера была своего рода аттестатом.

Тринадцать статей опубликовал он: четыре по биологии, девять по метеорологии.

Если судить по заголовкам — неточный критерий, конечно, — то в биологических своих работах он прыгал с темы на тему, как истинный дилетант: «О вредителе редиса «Botis margaritaiis», «О вредителе гороха Bruchus pisi». далее — об опытах с гибридами гороха — работа непонятная, почти сомнительная, с казавшимися мистическими «3:1» и, наконец, об опытах с ястребинкой, где он прямо заявил, что столкнулся с явлениями, которые не может понять.

В метеорологических трудах все проще, ясней и последовательнее: обычные, понятные всем, кто занимался этими проблемами, таблицы и графики колебаний температур и атмосферного давления, сводки данных по Брюнну и по всей Моравско-Силезской земле. Обычные статьи, в которых пространные ссылки на данные других исследователей в привычных пропорциях сочетаются с собственными наблюдениями. Все, конечно, исполнено с абсолютной добросовестностью и все предельно понятно, а потому эти работы, наконец, привлекают к ceбе внимание. И аббату Менделю не приходится испытывать ужасного ощущения, что он кричит в вату.

Его работы читает Лизнар, бывший ученик из реальной школы, а ныне университетский профессор-метеоролог. И Лизнар — представитель нового поколения, которое всегда бывает, умней предыдущего, — дает своему учителю понять, что он, старый, пока не отстает от молодых,

Мендель получает письма из Утрехта от профессора Бюи-Балло. Коллега из Голландии вступает с ним в переписку по поводу расхождения в понимании некоторых процессов, просит уточнить некоторые данные и тем самым невольно дает Менделю почувствовать, что тот участвует в большой общей работе европейских метеорологов по выяснению процессов, происходящих в атмосфере континента

Говорят, что в атмосфере есть кольцевые процессы. Автор этих строк — человек, крайне мало знакомый с физикой, — не берется объяснить конкретную их сущность. Но он считает необходимым заметить другое: во всяком случае, в жизни Менделя «кольцевые процессы» были бесспорно.

В девятом томе «Трудов Общества естествоиспытателей в Брюнне» опубликована статья Менделя «Смерч 13 октября 1870 года». Из всех метеорологических работ Грегора Менделя она — единственная! — была никем не замечена, как не были замечены «Опыты над растительными гибридами»