Мэн-кэ - [3]
Эти рассказы вызвали у Мэн-кэ воспоминания о прошлом. Ей представилось, как она, в коротеньком серебристо-сером платье, прячется в каменной пещере и, пока мальчишки с девчонками ловят раков у берега горной речушки, зачитывается «Западным флигелем».[1] A под вечер, когда дети с грязными ногами пробегают мимо пещеры, Мэн-кэ выходит и возвращается домой. Служанка – няня Яо, как называли ее дети, обычно сидит у ворот на каменных ступенях и поджидает ее. Эта служанка живет в их доме уже около сорока лет. «Иди скорее, отец заждался!» – кричит няня, завидев ее. Мэн-кэ украдкой передает няне книгу, опасаясь, как бы отец не заметил и не стал браниться. А отец, услышав скрип ворот, кричит из флигеля: «Мэн-кэ! Ты что это, только сейчас вернулась?» Няня начинает хлопотать по хозяйству, зовет внучку Сань-эр, чтобы та подала барышне воды умыться, велит Сы-эру поторопить Тянь Да с ужином, а сама принимается греть вино. Переливая вино из кувшина в чайник, она, бывало, впопыхах прольет все мимо, зальет пол и, лишь когда подходит время пить вино, хватится, что чайник пуст. Отец и Мэн-кэ громко смеются, Сань-эр и Сы-эр, глядя на бабушку, тоже весело улыбаются. Старушка сердится, что-то бормочет и уходит во двор кормить кур. Тогда Сань-эр снова наливает в чайник вино и ставит его подогревать. За вином отец и дочь ведут разговоры о разных пустяках. Отец мечтает, чтобы наступили такие дни, как прежде, когда все друзья снова будут льстить ему, а он пристыдит и обругает их, излив всю горечь, накопившуюся в душе за долгие годы… Мэн-кэ думает, как бы украсить могилу матери так, как это она видела в одной книге: по обеим сторонам дороги, ведущей к могиле, расставить парами друг против друга каменные статуи людей, коней…
Неожиданно отец раздражается, начинает искать недостатки и пороки в людях, ругает их. Изредка его одолевают приступы сентиментальности, он кладет руку на головку дочери и, поглаживая ее черную, как смоль, косу, вздыхает: «Мэн-кэ, ты все больше становишься похожей на мать. Что-то ты похудела». Мэн-кэ закрывает руками глаза и сидит неподвижно, прижавшись к отцовскому колену. С наступлением ненастных дней Мэн-кэ часто остается дома, не ходит в школу. Отец тогда радуется, как ребенок. Вместе с дочерью он бежит в гостиную послушать шум дождя; один он туда обычно не ходит. Иногда отец просит Мэн-кэ сыграть с ним в шахматы. Они борются за каждую фигуру, спорят до тех пор, пока оба не раскраснеются; в конце концов отец проигрывает.
Вспомнив раскрасневшееся лицо отца, растерянный взгляд в тот момент, когда однажды она готовилась взять его фигуру, Мэн-кэ невольно улыбнулась. Юнь-чжэнь легонько подтолкнула ее:
– Ты чего?
Мэн-кэ еще сильнее захотелось смеяться: перед глазами встала прежняя Юнь-чжэнь – волосы у нее торчат двумя рожками в стороны. Потом всплыли образы Ван Сань, Юань Да и двух братьев Эра и Да из семьи второго дяди. Они любили все вместе бегать в бамбуковую рощу у дальней горы за молодыми побегами бамбука. Мэн-кэ по дороге отставала, взбиралась на персиковое дерево и, набрав персиков покрупнее, бросала их в рогатую прическу Юнь-чжэнь. Но особенно нравилось ей потешаться над трусишкой, как она в шутку прозвала Юань Да. Тем не менее Юань Да была к ней очень привязана, может быть, потому, что Мэн-кэ всегда ее защищала. Интереснее всего было стащить у няни Яо корзину батата. Тогда они убегали в горное ущелье, и под высокой сосной пекли батат на углях. Поев, собирали каштаны, грибы…
И потом еще этот рябой господин Чжоу. Он так интересно умел рассказывать всевозможные истории, потряхивая длинной бородой. Сейчас все это казалось далеким, как сон.
Чем дольше думала Мэн-кз о своем детстве, тем сильнее охватывало ее какое-то непонятное ощущение; все события прошлого ясно вставали перед глазами; она вдруг ощутила горячую симпатию даже к монаху Ай-ю, присматривавшему за быками, к повару Тянь Да, к наемным работникам отца.
Но больше всего ей запомнились няня Яо, Сань-эр и Сы-эр, черный атласный халат отца, ее собственная коса, коротенькое серебристо-серое платье из грубой ткани.
Оставшись наедине с Юнь-чжэнь, Мэн-кэ положила ноги на подлокотник кресла, где сидела подруга, и тихонько ее окликнула:
– Сестрица!
– Ты о чем вспоминала, Мэн-кэ? – Юнь-чжэнь сжала руку подруги.
– Ах, милая Юнь-чжэнь! – Юнь-чжэнь еще сильнее сжала ее руку. – Мне опротивело училище.
«Наверняка с кем-то поссорилась!» – подумала Юнь-чжэнь.
– Хочу домой. Отец там один. Ему, наверное, очень тоскливо… Да и Юань Да и все остальные скучают по мне…
«Она ведь совсем забыла отпа! – мелькнуло в голове Юнь-чжэнь. – Да и Юань Да скоро станет матерью. Кто же теперь будет играть с Мэн-кэ?…»
И она принялась убеждать подругу остаться в Шанхае.
Мэн-кэ заколебалась. В самом деле, если даже она и вернется, ей все равно не с кем будет бегать по холмам и дамбам, ловить рыбу, никто не пойдет с ней в горы за рододендронами. Что же касается отца, то ему, пожалуй, не так уже скучно, ведь совсем недавно в Юян уехали учиться два младших брата из семьи пятого дяди. Да и женские руки в доме есть – няня Яо, вероятно, еще здорова и хлопочет по хозяйству. Сань-эр и Сы-эр выросли. Но как быть с училищем?
Роман «Солнце над рекой Сангань» китайской писательницы Дин Лин, удостоенный Сталинской премии за 1951 г., посвящен проведению земельной реформы в китайской деревне Теплые Воды. События развертываются в период напряженнейшей борьбы внутри деревни, пробуждения классового сознания масс, период, который завершился конфискацией земли помещиков и разделом излишков их имущества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Лицо этого человека уродовал шрам: почти совершенный серп, одним концом достававший висок, а другим скулу. У него были холодные глаза и серые усики. Он практически ни с кем не общался. Но однажды он все-таки рассказал историю своего шрама, не упуская ни одной мелочи, ни одного обстоятельства…
История нью-йоркских банд знала немало «славных» имен. Эта история — про одного из самых известных главарей по имени Манк Истмен (он же Джозеф Мервин, он же Уильям Делани, он же Джозеф Моррис и пр.), под началом у которого было тысяча двести головорезов…
В Европе и США эта книга произвела эффект разорвавшейся бомбы, — а в Чили ее первый тираж был уничтожен по личному приказу Аугусто Пиночета.…В 1985 году высланный из Чили режиссер Мигель Литтин нелегально вернулся, чтобы снять фильм о том, во что превратили страну двенадцать лет военной диктатуры. Невзирая на смертельную опасность, пользуясь скрытой камерой, он создал уникальный фильм «Всеобщая декларация Чили», удостоенный приза на Венецианском кинофестивале. Документальный роман Маркеса — не просто захватывающая история приключений Литтина на многострадальной родине.
Шарль де Костер известен читателю как автор эпического романа «Легенда об Уленшпигеле». «Брабантские сказки», сборник новелл, созданных писателем в молодости, — своего рода авторский «разбег», творческая подготовка к большому роману. Как и «Уленшпигель», они — результат глубокого интереса де Костера к народному фольклору Бельгии. В сборник вошли рассказы разных жанров — от обработки народной христианской сказки («Сьер Хьюг») до сказки литературной («Маски»), от бытовой новеллы («Христосик») до воспоминания автора о встрече со старым жителем Брабанта («Призраки»), заставляющего вспомнить страницы тургеневских «Записок охотника».