Мемуары посланника - [38]

Сейчас я скажу то, что может вызвать у моего читателя улыбку. В Петрограде я хотел найти моего слона.

Когда-то я выиграл его в лотерею Александрийского театра и назвал его «Мое счастье». А выиграл так. В антракте публика забавлялась стрельбой в круглый вращающийся диск, разделенный на сто частей. Каждая имела свой номер. Номера чередовались, красный, белый, красный, белый, от одного до ста. Кто попадал в красный сектор диска, получал соответствующий выигрыш, кто попадал в белый, не получал ничего. Тогда я приехал в Петроград молодым инженером после Политехникума. Хотел получить место или службу, был в хорошем настроении, шутя, начал стрелять. Делаю первый выстрел и попадаю в красный номер. Второй – снова в красный. После третьего, столь же счастливого, около меня стала собираться публика. Наконец, стреляю четвертый раз и попадаю в заманчивый номер 1. Он давал право выбрать по вкусу любую вещь. Несколько секунд недоумения: что же выбрать? Но стоявшая рядом со мной дама вдруг закричала: «Ну конечно, слона, конечно, слона!» Я послушался. Иногда приходится верить приметам. Очень скоро я был принят на службу инженером в Министерство путей сообщения. Слона стали считать моим талисманом, и когда мне в чем-нибудь не везло, что бывает со всяким, я вопросительно смотрел на моего слона, как бы спрашивая: «В чем дело?» И мне казалось иногда, что он сконфужен.

Действительно, оказалось, почти все растащили, но слон остался.

Заговор В.Я. Линдеквиста

В Петербурге меня интересовала еще и кузина моей жены, она была замужем за гвардейским артиллерийским полковником В.Я. Линдеквистом. Впоследствии он трагически погиб, выпрыгнув из окна дома предварительного заключения, не хотел отдаваться в руки чекистов, быть расстрелянным и предпочел принять смерть по собственному решению. Известно, что В.Я. Линдеквист, когда Юденич приближался к Петрограду, организовал довольно серьезный и опасный для власти заговор. Дело восстания было предано, и всего с Линдеквистом погибло около сорока гвардейских офицеров. Большевики уже тогда имели повсюду надежных людей, ЧК работала успешно, не покладая рук. В советском штабе петроградской обороны Линдеквист занимал видное и ответственное место и находился на связи со штабом Юденича. Его жену Марию Линдеквист я разыскал в московской тюрьме, там же находилась ее подруга Нина Авенариус, тоже жена расстрелянного полковника. Обеим были предъявлены обвинения в соучастии в заговоре. Сначала обе молодые интересные женщины сидели в петроградской тюрьме, потом были переведены в московскую. Я хлопотал за них, делал все, что мог, для облегчения их участи, после их освобождения латвийский уполномоченный по эвакуации беженцев устроил по моей просьбе им обеим выезд в Латвию, как гражданкам нашего государства. Но приехала только Авенариус. Отдохнув от пережитых потрясений, она перебралась в Эстонию к родным, бежавшим из России. Линдеквист снова вышла замуж за инженера путей сообщения Т. У него тоже было свое большое горе, при трагических обстоятельствах он потерял жену, подобно тому, как Линдеквист мужа.

Конечно, все детали заговора Линдеквиста знает только ЧК, потому что заговорщики были расстреляны. Только впоследствии, и то по рассказам, получилось нарисовать некую картину. Юденич приближался к Петрограду с эстонской границы. У оставшихся гвардейских офицеров родилась мысль идти навстречу Юденичу, устроить в Петрограде восстание и таким образом облегчить наступление Белой армии. В его серьезность они верили. С этой целью гвардейские офицеры открыли кофейню, которую обслуживали их жены, одновременно зарабатывая на жизнь. Это кафе и стало местом встреч, где создавался план восстания. Нечего пояснять, что и сюда затесались предатели и тут было всевидящее око ЧК. Все конспиративные кружки проваливались один за другим. Все же можно сделать и другой значительный вывод. Не будь Юденича, не было бы заговора Линдек-виста и расстрелов, не пролилось бы напрасно так много крови. Это особенно поучительно для нашего времени. Конечно, Юденич, Деникин, Колчак не могли ни думать, ни поступать иначе, чем им подсказывало патриотическое чувство. Положение России было критическим. Советская власть, по совершенно понятному убеждению генералов, влекла страну к гибели. Надо было вооружаться, ополчаться против «узурпаторов власти», как называли тогда большевиков. И все-таки, когда речь заходит о жизнях и судьбах людей, надо прежде всего убедиться в надежности и основательности планов борьбы, расстаться с верой в то, что цель оправдывает средства и жертвы. Не человек для субботы, а суббота для человека.

Латвийский праздник 18 ноября и рождественская елка в Москве

Наше посольство расположилось в особняке Готье в Машковом переулке, а реэвакуационная комиссия на Староконюшенной. Все особняки уже были отобраны и находились в распоряжении советской власти. Впоследствии и датское посольство переехало в особняк реэвакуационной комиссии. Особняки богатых владельцев строились на широкую ногу, в них находились громадные подвалы, обширные кладовые, где хранилось всякое добро. В это время все они были уже опустошены, загрязнены, неузнаваемы, привести их в порядок было нелегко.