Мемуары - [6]

Казбек мнение народа так оправдал, что впоследствии народ прозвал его Казбеком Великим.

Русское правительство, сильно его опасаясь, напрасно употребляло все меры и средства подготовить или склонить его на свою сторону: даже Царь-Женщина, вследствие одного его великодушного поступка с донскими казаками, сама прислала к нему своего адъютанта с очень богатыми подарками, от которых князь, разумеется, отказался, прося адъютанта благодарить Царя-Женщину за ее к нему величайшее внима ние и не осудить его за то, что он, к сожалению своему, не может, по обстоятельствам своим, при всем желании, воспользоваться ее богатыми дарами, превышающими в ценности все его состояние.

Адъютант, будучи неожиданным отказом озадачен, начал крепко настаивать и убеждать Казбека в необходимости согласиться принять подарки, как знак благоволения Царя-Женщины.

— Я бы их принял, — заметил князь, — если бы я был в состоянии хоть сколько-нибудь им соответственно взаимно отблагодарить, но я вам говорю, что они больше стоят, чем все мое состояние.

Когда адъютант продолжал убеждать, что отказ его может огорчить великого Царя-Женщину и будет против приличия, то князь спросил его:

— Не правда ли, всякий человек вольно или невольно должен подчиниться своим народным обычаям, веками сложившимся, которые он привык считать священными?

— Правда! — сказал адъютант.

— Если это правда, то кто же из нас прав — вы или я? Повашему стыдно не принять, а по-нашему — стыдно принять и потом ничем не отблагодарить.

Таким образом адъютант с подарками этими отправился обратно в Россию.

— А в чем состоял великодушный поступок его с донскими казаками? — спросил я.

— Русский отряд, — продолжал Мисостов, — расположился там, где теперь стоит Ставрополь. Так как местность эта, как вы знаете, не ровная, состоит из множества балок и возвышенностей, то начальник отряда каждый день по утрам и вечерам высылал на все четыре стороны посотенно казачьи отряды.

Черкесы, подметив их, сделали в двух местах засаду и неожиданно напали на разъезды, из коих одна сотня без малейшего сопротивления, как стадо рогатого скота, была взята в плен; другая моментально соскочила с коней и, застреливши своих лошадей, успела поделать из них себе завалы и ведя перестрелку, наносила черкесам чувствительный урон.

Наконец, черкесы устыдились и разом ударили на них в шашки и оставшихся в живых до шестидесяти человек взяли в плен.

Когда пленные казаки были представлены Казбеку Великому с подробным объяснением дела, то ту сотню, которая без боя сдалась, он приказал отдать черкесам в рабство, не разбирая чинов и звания, а храбрых казаков спросил: — Почему они так дерзко защищались?

— Мы исполняли долг присяги и службы и делали то, что приказывал нам наш командир.

— А у кого родилась мысль зарезать лошадей?

— У сотенного командира, — отвечали казаки.

— Где он?

— Изрубили шашками.

— Жаль его, — сказал Казбек, — он и вы все достойны всех похвал и потому возвращаю вас обратно, в надежде, что вы все получите заслуженные награды.

Таким образом, храбрые казаки, получившие каждый по одной лошади из лошадей трусливой сотни, были отправлены в русский отряд.

Кроме того, черкесы в числе 25 человек напали на казачий пост, состоявший из одного урядника и 7 человек казаков и, забравши их в плен, хвастались своей победой.

Казбек, узнавши об этом, потребовал к себе черкесов и казаков и, отобравши от них подробности бывшего их нападения, казаков уволил, а черкесов устыдил, что они в числе 25 черкесов напали на 7 казаков и считают это победой, тогда как этакое нападение приносит стыд имени черкеса.

— Мы, — сказал Казбек, — благодаря Бога, черкесы (Адыге). Победа, которою мы можем хвастаться, есть следующее: разбить и обратить в бегство отряд, вооруженный пушками и в численности более нашего. Самая завидная и похвальная победа та, когда человек с оружием в руках падает за свою свободу и честь. Неужели мы, к стыду своему, будем считать храбростью и мужеством, если 5 черкесов нападут на двух казаков?..

Вообще он не любил воровские набеги и строго их запрещал…

— Вот вам некоторые из множества эпизодов о Казбеке Великом, — со вздохом заключил князь Мисостов. Поблагодаривши его за сведения, коими я был восхищен, от них я зашел в номер полковник кн. Бекмурзы Айдемирова, который почти всегда был в отличном расположении духа.

Он лет восемь служил в конвое Его Величества, следовательно, нечего говорить о том, что от своего отстал, а к русским не пристал и более думал о том, как бы ему хорошо жить, не касаясь до высших интересов народа, несмотря на то, что он был назначен Валием Кабарды.

Как только я вошел к нему, он обратился ко мне и начал так:

— Князь Мисостов, Магомет Мирза Анзоров и Иналук Кубатиев советуют нам отказаться от подарков и требовать от корпусного командира решительного ответа, останутся ли за Кабардой земли Золко и Этоко или нет. Они странные люди: не зная русских законов, думают, что корпусной командир может им сказать, не спросивши царя: да или нет.

Между тем письмо полковника Широкого обо мне было отправлено к командиру Малороссийского полка, (стоявшего около Владикавказа), полковнику Рихтеру для производства по нем серьезного дознания.