В субботу наш БТЩ (быстроходный тральщик) «Щит», носивший бортовой номер «14», вернулся, как и другие корабли, в Севастополь. Закончились флотские учения, в которых участвовали и войска Одесского военного округа, и теперь мы рассчитывали на заслуженный воскресный отдых.
После напряженных дней и ночей, проведенных на ходовом мостике, хотелось хорошенько выспаться. Такую «роскошь» командир корабля может позволить себе лишь в базе. И я получил разрешение командира дивизиона сойти на берег.
Но отдохнуть не пришлось. Среди ночи меня разбудил краснофлотец–оповеститель и сообщил, что в базе объявлена боевая тревога.
Что это — продолжение учений? Но раздумывать некогда. Одеваюсь, выбегаю на улицу. И сразу чувствую: обстановка необычная. Город затемнен. По черному небу бегают голубые лучи прожекторов. С рейда доносится гул мощных вентиляторов машинных отсеков — корабли поднимают пары.
Погас Херсонесский маяк. Не горели и Инкерманские створные огни. Между тем по правилам мирного времени, в том числе и международным, их гасить не полагалось.
В Стрелецкой бухте, где стоят корабли ОВРа, — ни огонька. Лишь вода да стекла зданий отражают пляску прожекторных лучей, скользящих по ночному небу.
Взбегаю по сходне на свой «Щит». Помощник командира лейтенант Николай Матвеевич Сотников докладывает:
— Корабль к бою изготовлен. Боевая тревога в базе объявлена в два часа… Причина неизвестна. Оповестители командиров посланы в город…
Проходит минута, другая, третья… А обстановка не проясняется. Теперь на корабле все понимают ее необычность.
Но вот на борт «Щита» поднимается командир дивизиона капитан–лейтенант Алексей Петрович Иванов. Он берет в руки мегафон и приказывает: тральщикам рассредоточиться в Стрелецкой бухте. Корабли занимают заранее определенные места. Но наш тральщик, несущий на мачте брейд–вымпел[1] остается у причала.
С тревогой посматриваю в небо. Лучи прожекторов береговой обороны по–прежнему лихорадочно пронизывают ночную темень. Но вот они замирают в одной точке. Вскидываю к глазам бинокль. Цель разглядеть трудно, но вокруг нее уже вспыхивают огоньки разрывов. Замечаю, что самолет ложится на курс, ведущий к рейду Севастополя — главной базы флота. Через минуту–другую прожектористы ловят в лучи еще два самолета. Огонь береговых батарей и кораблей эскадры усиливается — залпы зениток сливаются в сплошной гул.
Сомнений нет — в небе враг. Поступает приказание командира Охраны водного района главной базы флота контр–адмирала В. Г. Фадеева:
— Тральщикам открыть огонь по самолетам!
Заговорили зенитки рассредоточившихся по всей бухте кораблей. Вокруг самолетов — сплошные вспышки разрывов. Определить, которые из них от снарядов «Щита», практически невозможно. Поэтому централизованно управлять огнем нельзя. Командир минно–артиллерийской боевой части лейтенант И. Ф. Бережной указывает цели, а командир орудия старший краснофлотец Михаил Данько корректирует стрельбу зенитки по пронизывающим ночное небо трассирующим снарядам. А цели видны хорошо: прожектористы держат их цепко. Один самолет падает в море. Вскоре и второй со шлейфом рыжего пламени скрывается за ночным горизонтом. Со стороны города доносится гул сильных взрывов.
Но вот налет закончился, и наступила тишина. Лишь слышался звон латунных гильз, которые теперь убирались комендорами с палуб кораблей.
Рассветало. Легкие облака, озаренные первыми лучами солнца, медленно тянулись к пустынному морю. В воздухе барражировали наши истребители.
Ранним утром комдив Иванов побывал у начальника штаба ОВРа капитана 2 ранга Владимира Ивановича Морозова и сообщил нам, что фашистская Германия вероломно, без объявления войны напала на нашу страну. Кораблям дивизиона было приказано приступить к постановке оборонительных минных заграждений в районах базирования кораблей, и в первую очередь у Севастополя и Одессы. «Щит» получил свое первое боевое задание — произвести контрольное траление на севастопольских фарватерах.
На контрольное траление мы выходили каждый день, а 26 и 27 июня нам пришлось провожать и встречать с параван–тралом крейсер «Ворошилов» и лидер «Харьков».
Они выходили в море для обстрела румынского порта Констанца.
Уже в первые дни войны наши минеры блеснули высоким мастерством. На контрольном тралении, а также при постановке параван–трала расчет старшины 2‑й статьи Александра Кошеля действовал как слаженный ансамбль. Этому немало способствовали умелые действия мичмана Николая Степаненко, работавшего на кране, и боцмана старшины 1‑й статьи Анатолия Евменова. Так было и в последующем — не припомню случая, чтобы кто–либо из краснофлотцев и старшин, занятых на постановке трала, сплоховал, чтобы у нас произошла заминка. Это — результат кропотливой боевой учебы в предвоенные годы.
Вражеские самолеты забросали минами Севастопольский рейд и внешнюю акваторию по створу Инкерманских маяков. Мины эти опускались на парашютах. Две из них упали и взорвались на берегу — одна на Приморском бульваре, другая в районе Пироговки. Были жертвы среди населения города.
