Мемуары - [25]

Генерал Ермолов, бывший на Кавказе почти самовластным Главнокомандующим, сильно благоволил к состоявшему при нем черкесу — полковнику князю Бековичу-Черкасскому, жителю города Кизляра, православного вероисповедания, и потому пожелал сделать его владельцем Малой Кабарды, и только на этом основании вся земля их в количестве около ста тысяч десятин была утверждена актом и планом за князем Бековичем-Черкасским, а другие князья и первостепенные уздени с их подвластными остались без куска земли за то, что один из князей и один из узденей бежали от русских в Чечню.[36]

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Постыдная битва в Бабуговской станице. — Варварство начальника округа. — Чеченский старшина Майри-Бийбулат.

В 1858 году в Бабуговской станице некоторые из абазинских казаков, по правилам свято ими чтимого гостеприимства, приняли на ночлег нескольких из непокорных закубанских абазинцев.

Полковое начальство, узнавши об этом гостеприимстве, донесло высшему начальству, которое, как всегда, пожелало для уничтожения зла увеличить наказание в сто раз больше, чем по закону следовало, и потому приказало сослать из этой станицы двадцать дворов в Россию, на всегдашнее жительство, в пример другим.

Злополучные казаки эти, видя в ссылке своей от незнакомого им климата гибель всем своим семействам, обратились с убедительной просьбою к ближайшему начальству не поступать с ними противно русским законам и наказать из них только тех, за вину которых наказывают многих невиновных. Начальство, не обращая внимания на справедливую просьбу их и считая ее упрямством, строго потребовало от них: скоро и буквально исполнить приказание высшего начальства, утешая их тем, что гнев царя есть гнев Божий и надо делать то, что приказано.

Когда несчастные жертвы ужасного произвола — после нескольких неудачных их просьб — убедились в неизбежности рока, им назначенного, то посадили свои семейства на арбы и, отъехавши недалеко от своей станицы, остановились на удобном для боя месте. И там, не имея ни тени надежды на правосудие, написали прошение на имя Главноначальствующего Наместника Кавказа о пощаде невинных душ дряхлых стариков, жен и детей, об освобождении их от ссылки в дальние российские губернии и наказания тех, которые, сами не скрывая свою вину, готовы охотно подвергнуть себя законному наказанию. Прошение это заключили следующими словами: «В противном же случае мы все без исключения дали обет не переселяться в Россию, пока нам не покажут, что ссылка наша есть законная, а не произвольная».

Прошение это они отправили в Тифлис по почте и в ожидании решения своей судьбы оставались там более одного месяца. На строгие требования начальства отправиться в назначенное им место жительства, они отвечали ясно и коротко: «Повезите туда наши тела, а живыми мы не пойдем».

Не помню когда, но, кажется, в августе месяце, был прислан отряд, и мученики исполнили в точности свою присягу: все, кроме детей и раненых женщин, и то в количестве от шести до десяти душ, пали под картечью и на штыках.

Позорное дело это сильно тронуло и огорчило всех благомыслящих людей. В благородных русских обществах и кружках никто себе не позволял и заикнуться об этом ужасном деле. Постыдное дело это произошло близ г. Пятигорска, где многие из больных, приехавших из дальних русских губерний, с изумлением и негодованием невольно были свидетелями неслыханного дела, до того их тронувшего, что некоторые из них в тот же день оставили лечение и поспешили уехать в Россию, говоря: «Мы, хотя и много слышали о проделках кавказского начальства, но, к сожалению, мало верили, зато уж теперь-то мы сами, к несчастью, сделались очевидцами того, чему действительно трудно поверить».[37]

Несмотря на отзывы и негодование всех благомыслящих русских, точно такое же было дело в 1868 году с жителями закубанского аула Кудинетовых, с тою только разницею, что они сами[38] просили, по примеру их соотечественников, разрешить им переселиться в Турцию и, получивши от начальства согласие, продали свой скот и приготовились пуститься в путь до Керчи.

Не знаю, по чьему приказанию окружной начальник их, полковник Догмицов, не позволил им готовиться в путь. Черкесы, полагая, что Догмицов делает это из своего каприза, не послушались его и, посадив на арбы свои семейства, пустились в путь.

Окружной начальник, узнавши об этом, живо собрал отряд пеший и конный и с четырьмя орудиями пошел за ними в догонь. Догнавши их, приказал им возвратиться обратно в аул. Черкесы эти обратились с вопросом к своему мулле, что он им посоветует. Полоумный фанатик на вопрос их ответил вопросом:

— Известно ли вам, что русское правительство имеет в виду обратить всех черкесов в свою религию?

— Известно, — ответили черкесы.

— Если вы это знаете и останетесь его подданными, то есть ли у вас опасение, что потомство ваше со временем будет обращено в христианство?

— Есть, — сказали черкесы.

— В таком случае, вернуться назад и остаться русскими подданными — значит отказаться от своей религии и добровольно сделаться христианами, — сказал им полоумный и малограмотный мулла.

Черкесы, за исключением одного, который советовал им вернуться назад,