Мемуары и рассказы - [160]
– По внимательному, заинтересованному взгляду брата, он видел, что юноша понимает если не все, то, безусловно, ухватывает основное.
– Наконец, он устало замолчал.
– Ты кончил? – спросил Валерка. – Что ж, изложено ясно. Но, к сожалению, это пока еще только фольклор.
– Что, что?
– Ну, устное народное творчество. Разве не знаешь?
– Ах, это…
– Вот именно. Я считаю, пришла пора все, что вы там напридумывали, систематизировать. Все, все, даже ваши отступления и неудачи, все необходимо записать! Только тогда вы сможете убедиться, что дело, а что так, чепуха…
– Спасибо за совет, – огрызнулся Андрей. – Это-то и есть самое трудное…
– Но пока вы хотя бы самим себе не докажете, что все ваши идеи можно изложить логически и зафиксировать, вы ни на шаг не двинетесь вперед, так и будете толочься на месте!
– Как ты все легко решаешь!
– Да пойми ты, – перебил Валерик, – пока вы не обоснуете теоретически ваши идеи и планы, никто вам не разрешит экспериментировать! Фокусничать над живыми людьми?!
– Ничего ты не понял! Ведь без эксперимента, без опыта, грош цена всем нашим размышлениям и разговорам! Как мы можем, что бы то ни было доказать, не предъявляя никаких реальных доказательств?
– Как? Очень даже можно! Вот Ньютону, например, одно единственное яблоко на лоб стукнулось, а он из этого пустякового случая создал мировой закон притяжения земли! А Уатт! Всего на всего увидел, как прыгает крошка на кипящем чайнике и пошла отсюда паровая машина!
– Твои школьные примеры ничего не доказывают! – сердито одернул его Андрей. – Ведь до формулирования закона сколько было опытов!
– Неправда! – обиженным тоном ответил Валерка. Примеры-то школьные, верно, но ты забыл, что в тех же школьных учебниках сказано, что все это – и яблоко и чайник – все было случайностью, неожиданным открытием!
– Ерунда! В науке никогда не может быть никаких случайностей!
– Как раз в науке очень многое зависит от случайности!
– Ты рассуждаешь, как мальчишка!
– Как мальчишка? Если хочешь знать, это не мои слова, а Эйнштейна! Конечно, если бы у великих ученых предварительно не возникли теоретические прогнозы, никакие случайности не помогли бы им создать теорию притяжения земли или теорию относительности!
– Вот видишь, сам ты…
– Да, не перебивай меня! Я же не предлагаю тебе сразу создавать законы! Я только хочу, чтобы вы с Сергеем четко сформулировали свои предложения, понимаешь? – Предложения о возможности борьбы с болезнью. Те-о-ре-ти-ческое? Ясно? И не трепещи ты так перед вашей Прелестной Зоей! Ей-богу, смотреть на тебя противно!
– Замолчи! Замолчи сейчас же!
– Не замолчу! Она вам еще настоящую гадость подстроит, помяни мое слово! А оба вы ведете себя как мальчишки: заговоры, страшные тайны, а вся клиника про вас уже все знает…
– Выпалив все это, Валерка выскочил из комнаты и крикнул на ходу:
– Мы в кино. Ложись, не жди, у меня ключ…
«А ведь Валерка прав. Но уж больно менторски он со мною разговаривает. Словно, не я старший брат, а он… Ишь ты, воспитатель нашелся!» – недовольно подумал Андрей, но паренек вызвал в нем не только досаду, но и что-то вроде легкой гордости.
«Быстро же он вырос. И не только живет, но и думает уже самостоятельно… А вообще, по моему, мне с ним здорово повезло! Конечно, он прав, мой боцман; нужно срочно засесть за наши записки. Систематизировать их и, пожалуй, взяться, наконец, за статью…»
Но, несмотря на принятое решение, тревожные мысли, сомнения в своей научной подготовленности все время одолевали его.
Однажды утром, Андрей медленно поднимался по лестнице к себе в реанимацию; внезапно его что-то ударило: навстречу ему спускалась женщина; в это мгновение он готов был дать слово, что видит ее в первый раз.
Так бывает – встречаешь кого-нибудь чуть ли не каждый день и вдруг в какую-то особую минуту он покажется тебе совсем другим – то ли увидишь его в новом ракурсе, то ли человек в твоем восприятии обновится…
Навстречу Андрею, освещенная из верхнего окна солнцем, спускалась заведующая отделением Зоя Александровна, Прелестная Зоя, как окрестили ее в больнице.
Сейчас она, действительно, была прелестна. Солнечный луч словно заблудился в ее легко взбитых, рыжеватых волосах. Андрей даже остановился, так ошеломило его новое, ранее не виденное, не замеченное в ее облике.
Прелестная Зоя, не задерживаясь, прошла мимо, улыбнулась, кивнула, спустилась на несколько ступенек и посмотрела снизу на все еще замершего неподвижно Андрея.
Она прекрасно поняла, какое впечатление произвела на доктора Маркова, и внутренне отщелкнула еще одну костяшку на счетах своих побед.
Бывает так, что человек влюбляется сразу, в одно мгновение? Наверное, нет. Что-то должно подготовить его к вот такому нелогичному состоянию души. Но влюбленному кажется, что все произошло мгновенно, как взрыв, как удар молнии, и он томится и радуется, трепещет от страха в ожидании счастья.
Вот такое состояние налетело на Андрея. Он уже не помнил ни о ее безапелляционности, ни о разных выпадах против задуманной ими работы, о запрещениях, обидах. Он бродил как в тумане, вдыхая его сладостные и ядовитые пары. Все, все его изыскания и находки отступили куда-то далеко, на задний план его жизни.
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.