Мемуары и рассказы - [159]

Как-то убегая на занятия, Валерка крикнул с порога:

– А знаешь, дом-то наш как стоял, так и стоит. Ремонт и не думали начинать и никого, кроме нас, не пересилили.

– А ты откуда знаешь?

– Разведка донесла.

– Был там, что ли?

– Ну, вот! Делать мне больше нечего!

– Непонятно, что потянуло туда Андрея, но в его теперешнем настроении это было, пожалуй, самое лучшее. В первый же свободный вечер отправился поглядеть на свой старый дом.

– Вовсе не был он так уж к нему привязан. Кроме дяди Матвея, который еще до их отъезда перебрался на жительство к сыну, в Орел, он там никого особенно не любил. И все же длинная поездка сначала в троллейбусе, потом на тарахтящем автобусе, которые ходили теперь только по объездным трассам, не оттолкнула его, а только наполнила неясным, но нетерпеливым ожиданием.

Вот и остановка Химзавод, который давным-давно перевели за город, но остановка называлась по-прежнему. А вот и их переулок. Арка. Двор. Андрей немного волновался. Все-таки он прожил здесь ни много ни мало двадцать шесть лет! Здесь родился он, потом Валерка, здесь умерла мать. Только теперь, глядя на не очень чистые окна своей бывшей квартиры, он впервые подумал, что, в сущности, она умерла совсем молодой…

Он оглядел двор, обшарпанные краснокирпичные стены, единственное дерево, под которым он встречался со своей первой девчонкой, задиристой, смешливой Люськой из восьмого «Б»… Как это было давно! Люська давно замужем, у нее уже двое малышей…

Пожалуй, от этой встречи со своим детством Андрей ожидал большего, Ему казалось, что все здесь как будто уменьшилось: двор стал ′уже и темнее, дом сплющил свои этажи, сгорбился, окна потускнели.

Отчего это, а? Ведь не вырос же он за этот год, что тут не был!

Когда ехал сюда, думал обязательно зайти в свою старую квартиру, повидаться с соседями, разузнать, что в их жизни изменилось. Но ему почему-то не захотелось этого делать.

Не задерживаясь, не глядя больше ни на что, он вышел со двора и зашагал к остановке.

И всю длинную дорогу ему почему-то было немного грустно.

Валерке он не рассказал о посещении старого дома – не захотелось. Может быть, потому, что снова ожило в нем чувство вины перед матерью, словно возросла ответственность за каждого больного, которого не удалось спасти.

А в ту ночь ему показалось, что он, наконец, нашел что-то дельное, настоящее; может быть, это был только путь к решению, но путь этот сейчас, ночью, виделся ему единственно верным.

В третьем часу он позвонил Сергею Борисовичу.

На испуганный вопрос, «что стряслось»? он закричал:

– Если мы можем спасти не одну случайную жизнь… хотя и это… Нет, я не о том…

– Да что случилось? Ты знаешь, который час?

– Неважно! Ты пойми – я, кажется, что-то нашел. По-настоящему нашел! Мы не имеем права докопаться до конца. Ведь если появилась надежда, что мы можем спасать людей от смерти, и отступим, мы будем убийцами, пойми…

– Слушай, проспись, брат! Утром в больнице поговорим…

– Но я не могу до утра. Ты послушай…

– В трубке щелкнул отбой.

– А утром вся стройная система рухнула под напором им самим выдвинутых аргументов и сомнений. И что греха таить, откровенного страха, что в больнице при накалившейся после той памятной десятиминутки атмосферы спокойно делать им ничего не дадут, будут следить за каждым их шагом. Да, возможно, и Сергей отступится, кто его знает…

Но, словно и не было того ночного разговора и Сергей Борисович в сердцах не бросил трубку, он мимоходом бросил Андрею:

– А спать ты мне все-таки, чертяка, не дал до утра!

Эта шутливая фраза успокоила Андрея: значит, не сердится и можно рассчитывать на его помощь…

Да, но в чем доктор Драгин мог ему помочь, если по здравому размышлению вся его система, ночью выглядевшая такой стройной, рухнула, как только он попытался последовательно ее изложить, записать все свои мысли и предложения!

…Вечером, за ужином, видя, что брат чем-то расстроен, Валерка как бы невзначай спросил:

– Ну, как твои успехи, мой ученый брат?

– Какие там успехи?! Плохи дела-то, плохи! Только мне показалось, что, наконец, все стало ясно, как все снова запуталось.

А ты попробуй мне рассказать, что ты придумал, может, самому тебе станет все яснее…

– Если я сам не могу разобраться, где ошибка, как же ты-то сможешь понять?

– А ты попробуй. Если я не пойму, значит, просто ты плохо объясняешь! Авось в чем-нибудь и помогу тебе…

– Помогу! – усмехнулся Андрей. – От горшка два вершка, а туда же, в помощники лезешь!

– Положим, я тебя на три сантиметра уже выше! Ну, а чему-нибудь я все-таки научился в техникуме!

– То-то и есть – в техникуме…

– Не хвастайся очень-то! Через десять лет я тоже буду доктором!

– Ну, что ж, попробую – согласился Андрей.

– Он говорил долго, подробно, совершенно не думая о том, что Валерка может что-то действительно не понять.

– Он рассказывал не только о том, что казалось ему удачными находками, но и подробно о своих сомнениях, ошибках; о неоднократных возвращениях к началу поисков и медленном продвижении снова вперед. И о своей беспомощности теоретически обосновать маячившую перед ним систему, о неумении стройно и последовательно формулировать свои мысли.