Мемуары генерала барона де Марбо - [312]
Но каковы бы ни были причины московского пожара, я думаю, что сохранение Москвы было бы для французов более вредно, чем полезно. Дело в том, что для управления этим огромным городом, в котором проживало свыше 300 тысяч человек, нужно было ослабить армию, чтобы разместить в Москве гарнизон в 50 тысяч человек. В то же время пожар удалил из Москвы почти всех жителей, поэтому всего нескольких патрулей было достаточно для поддержания спокойствия.
Единственное, чем Москва оказала влияние на события 1812 года, — это то, что Наполеон не желал понять, что Александр не мог попросить у него мира без угрозы быть убитым своим окружением. Поэтому Наполеон считал, что уйти из этой столицы прежде, чем заключить договор с русскими, значило бы признаться в ощущаемой им в тот момент неспособности удержать Москву. В связи с этим французский император настаивал на том, чтобы оставаться в Москве как можно дольше, и потерял свыше месяца в бесполезном ожидании предложения мира. Это опоздание стало для нас фатальным, поскольку позволило зиме начаться до того, как французская армия смогла уйти в Польшу. Но даже если бы Москва уцелела, это ничего не изменило бы в ходе событий. Катастрофа произошла оттого, что отступление не было подготовлено заранее и не выполнено в нужный момент. Однако было нетрудно предвидеть, что в России зимой будет очень холодно! Но повторяю, надежда заключить мир соблазнила Наполеона и оказалась единственной причиной его долгого пребывания в Москве.
Потери Великой армии во время этой кампании были очень велики, однако они слишком преувеличиваются. Я уже говорил, что видел в руках генерала Гурго документ, испещренный пометками, сделанными рукой Наполеона. Из этого документа, который следует признать официальным, следует, что количество солдат и офицеров, переправившихся через Неман, составляет 325 900 человек, из них 155 400 французов и 170 500 союзников. При нашем возвращении польские и австрийские войска массами перешли на сторону врага, а почти все остальные союзники по отдельности дезертировали во время отступления. Таким образом, лишь установив соотношение между численностью французов при их вступлении в кампанию и той численностью, какая была при их втором переходе через Неман, можно сделать первый приблизительный подсчет наших потерь. Однако из отчетов о ситуации в армии, относящихся к февралю 1813 года, следует, что через Неман переправились 60 тысяч французов, так что не хватало 95 тысяч. Из этого числа 30 тысяч, взятых в плен русскими, вернулись на родину после заключения мира в 1814 году. Общие потери французов во время русской кампании составляют, следовательно, 65 тысяч[142].
Потери в моем полку были относительно меньшими. Действительно, в начале кампании в 23-м конно-егерском полку насчитывалось 1018 человек, во время своего пребывания в Полоцком лагере в полк добавилось еще 30, что увеличило число всадников, вступивших в Россию, до 1048 человек. Из этого числа я потерял 109 человек убитыми, 77 пленными, 65 изувеченными и 104 пропавшими без вести. Таким образом, общие потери составляют только 350 человек. В результате после возвращения кавалеристов, которых я послал в Варшаву по завершении кампании, полк, с берегов Вислы направленный за Эльбу в княжество Дессау, в феврале 1813 года насчитывал всего 693 человека верхом, все они участвовали в Русской кампании.
Видя эту цифру, император, из Парижа наблюдая за реорганизацией армии, подумал, что где-то была ошибка, и вернул мне отчет, приказав сделать его более точным. Поскольку второй рапорт соответствовал первому, император приказал генералу Себастьяни отправиться с инспекцией в мой полк, а мне предоставить ему сведения о численности имеющихся в наличии людей. Эта инспекция разрушила все сомнения и подтвердила то, что я уже сообщал, поэтому несколько дней спустя я получил от начальника штаба очень хвалебное письмо, весьма лестное для офицеров, унтер-офицеров и особенно для меня. «Император поручает князю Бертье, — говорилось в этом послании, — выразить вам удовлетворение Его Величества за заботу, проявленную вами к сохранению людей, поставленных под ваше командование. Император, зная, что 23-й конно-егерский полк не дошел до Москвы и не может сравниться по потерям с потерями, понесенными полками, побывавшими в Москве, но может сравниваться со 2-м армейским корпусом, который, находясь в таких же условиях, должен был бы понести примерно такие же потери, однако 23-й конно-егерский полк, хотя и пострадал от вражеского огня больше, чем другие, тем не менее из всех полков с ним вернулось наибольшее количество людей, и Его Величество объясняет это старанием командира полка, офицеров и унтер-офицеров, а также хорошим боевым духом солдат!»
