Мемуары Эмани - [48]

Мадам Суок поудобнее усаживается в кресле и начинает светскую беседу (разговариваем на корейском языке).

– Как интересно, первый раз лечу экономклассом, вроде бы ничего. Кресла чуть поуже, обед скромнее, а в остальном почти все как в бизнес-классе, – улыбается.

– Да? – киваю в ответ и тоже улыбаюсь.

Приехали мы с ней на рынок в Москве, чтобы почувствовала колорит города. Поехали в такси. Машет руками, что сама рассчитается. Ну и ладно, сумма там небольшая – 180 рублей.

Поворачиваюсь, вижу такое довольное лицо таксиста. Ага, молодец, чаевые оставила.

– Ну как, справилась с рублями?

– Дала ему сто долларов, бедный, такая машина, жалко его, водителя!

В Москве нас повели в ресторан в центре города. Тостов было много, она пила русскую водку до дна, потому что ей сказали, что таковы традиции в России – пить до дна. Потом повезли в узбекский ресторан. В съехавшей набок тюбетейке, разгоряченная русской водкой, с кальяном в зубах мадам Суок восхищалась на весь зал: «По всему миру летала, но так интересно не было нигде!»

Рано утром на следующий день нас повезли в Суздаль. По дороге сделали гигиеническую остановку. На вопрос, где туалет, девушка за стойкой молча протянула ключ и показала пальцем, куда надо идти.

Едем дальше, опять остановка.

– Ключи, пожалуйста, дайте, – прошу шепотом девушку у кассы.

– Какие ключи? – удивилась она.

– От туалета.

– Туалет открытый, идите на улицу.

Деревянное строение стояло на возвышении за заправкой. Мадам опасливо потянула скрипучую дверь и быстро отпустила ее:

– Не могу, там дыра такая, я упаду.

– Терпи, – сказала я и пошла к машине.

Слышу, дверь заскрипела, пошла все-таки. Не упала.

В Суздале послушала гида на английском языке, потом попросила меня перевести на корейский. Поразил ее рассказ о непослушных женах государей, которых прятали в монастыре. Удивлялась жестоким обычаям. Оказывается, в Древней Корее у правителя была одна жена и более двухсот наложниц, у которых были определенные права и привилегии. Но жена была выше всех по статусу. Король обязан был посещать королеву один раз в неделю, а многие наложницы годами ждали его визита. Дети, рожденные королевскими наложницами, получали воспитание наравне с детьми короля. Закон их признавал, они имели все права от отца-короля, кроме права на трон. Поэтому никого никуда не прятали и не убивали.

Обед в ресторане «Трапезная» в Архиерейских палатах суздальского кремля превзошел экскурсию.

– Нигде такого не ела, – сказала она, поедая «царскую рыбу» – запеченную осетрину. – Осетры только в России водятся?

– Да, – уверенно ответила я, – на Волге.

Мадам Суок улетела в Брюссель, не пристроив свои миллионы евро. Первоначально хотела открыть фирму по производству унитазов с функцией биде и с гигиеническим душем. В то время такого в России еще не водилось. Но ей что-то не понравилось – наверное, туалеты по дороге.

Они с мужем выбрали Венгрию, откуда сбежали через два года. Мадам сказала, что там много воруют и законы нарушают, что лучше всего жить и работать в Бельгии. После той поездки в Москву мы иногда встречались с ней в корейской церкви в Брюсселе, где собираются все выходцы из Кореи.

* * *

– Страны, которые отреклись от Бога, ввергли себя в пучину несчастий. Куба, Северная Корея, Россия – подтверждение этому. Надо уметь отличать сектантов от верующих. Вы знаете Божьи заповеди? Они спасают человека от преступления и удерживают от лукавых помыслов! – сказал пастор при первой встрече, узнав, что я из России.

Я много думала над его словами, читала Библию, которую он мне подарил. Люди в корейской церкви не были похожи на фанатиков, они имели все: достаток, карьеру, семью, детей. Что же их тянуло сюда? Какие-то тайные рычаги или желание найти влиятельных знакомых и связи с ними? В обычной жизни не могли пересечься пути министра и простых людей, а в церкви они сидели рядом и беседовали друг с другом.

Голос пастора был удивительно похож на голос моего отца. Не вникая в смысл беседы, я просто слушала знакомые интонации и звуки речи. Мне было спокойно и уютно. Я была опять там, в детстве.

* * *

Однажды я упала на работе. Хорошо, что рядом находилась моя напарница. Она позвонила старшей и моему мужу. Стали меня переодевать, а из карманов халата посыпались листки с записями, ручки и небольшой блокнот.

Это всегда было со мной. Во время перерывов я присаживалась где-нибудь и быстро записывала мысли, которые крутились в голове. Попишу, потом начинаю пылесосить или вытирать пыль. Время бежало незаметно. Никто не мешал думать, условия для мыслительного процесса были идеальные. Министерство начинало работать с десяти утра, а мы – с семи. Тишина. Звуки пылесоса мягкие, они утыкаются в ковровое покрытие и рассеиваются в предрассветной мгле. До одиннадцати утра можно много написать. То утро оказалось пустым. Я лежала, смотрела на скомканные листочки и думала. На них были записаны мои бредовые мысли о жизни, шаги по кругу, триллер, в котором переплетаются события и персонажи из реальной жизни.

Муж вез меня к домашнему врачу, а надо было – в отделение «Скорой помощи». Записались на прием. Доктор прописал таблетки от головокружения и дал освобождение от работы на три дня, потом подумал и написал направление на МРТ головы.