Мемуары Эмани - [46]

– Я заметила, – улыбнулась ему в ответ.

Так мы познакомились с этой парой в первый год жизни в Бельгии. Тогда мы казались друг другу инопланетянами. Разные люди с разыми понятиями обо всем. Понадобилось время, чтобы разглядеть очевидное. На первый взгляд это были люди среднего достатка, ничем не выделялись из обычной среды. Я раздувала щеки, чтобы показать свою значимость, а они были спокойными и уверенными в себе, не пыжились.

Пригласили в гости и после обеда провели нас на прогулку по старой мельнице, которая принадлежала им. Мельница была в списке исторических ценностей провинции. Вилли сокрушался, что не вправе вести в ней работы без множества согласований. Даже замену окна или кровли надо согласовывать с муниципальными властями. Рассказывая обо всем этом, он моргнул мне, пока жены не было рядом:

– Чтобы приобрести в собственность исторические ценности, надо иметь счет со многими нулями.

Потихонечку приоткрывали они свои нолики. Гуляя с нами по огромному лесу с озером, он опять моргнул и улыбнулся:

– А здесь я имею право косить траву, чистить озера, гулять. Это не историческая ценность, но тоже потребовались нолики, чтобы купить.

Кони паслись на лугу, обнесенном проволокой, через которую пропускался электрический ток, – лошади не пытались убегать, ударившись однажды о волну тока. Две фермы с баранами, овцами и курами в разных провинциях Бельгии, дома в Роттердаме и Амстердаме, ранчо в Канаде, куда они приглашали нас в гости – часть того, что мы увидели. Но не захлебнулись от зависти и не склонились в подобострастии.

Дружба получилась равноценная и достойная. Оказалось, что предки Вилли торговали с Россией еще во времена Петра Первого. Возили на продажу все, даже почтовые марки. Кто-то из них остался жить на русской земле, пустил корни, со временем связь оборвалась совсем.

Рассказывая о своих детях, Вилли говорил:

– В Европе расизм существует. Чем выше уровень, тем его больше. Правда, он не такой открытый, а замаскированный. Хотят ваши дети стать людьми, надо учиться.

Я остолбенела. Папины слова! Вилли повторил папины слова: «Учитесь, чтобы стать людьми!» В сытой и благополучной Европе не было рисового поля из моего детства, но надо было учиться, чтобы ползти наверх. А что было наверху у них, имеющих много ноликов на личном счете? Я спросила об этом Вилли в лоб:

– А к чему стремитесь вы?

– Мы с Эльвирой подготовили детей для нормальной жизни. Они – адвокаты, второе высшее образование дочь получила в Японии, а сын – в Канаде. На деньги, которые ушли на их учебу, мы могли бы купить много домов и земель, но достойная профессия дает возможность жить человеческой жизнью.

Мне так хотелось сказать ему: «А зачем им человеческая жизнь, если при таком богатстве они экономят на всем?» Ничего не сказала, только кивнула. Тогда он добавил:

– Хорошие вы люди, но родились в плохой стране.

Однажды он опять моргнул мне:

– Я бы на тебе женился, но мы так поздно встретились.

«А я бы не вышла за тебя замуж», – хотела ответить ему, но придержала язычок, сделав вид, что не поняла ничего. Эльвира часто с ревностью посматривала на меня. Видно, Вилли в молодости был еще тот ходок.

Этот взгляд мне хорошо знаком. Он у меня прописан, потому что мой муж тоже часто моргает и, покашливая от волнения, пыжится, когда видит незнакомых женщин.

Ревность не имеет нации, как и душа. Богатые тоже ревнуют.

* * *

Невозможно заключить дружбу, не пригласив в баню и не откушав за одним столом, – об этом знаем мы, но не иностранцы. Вилли понятия не имел о такой дружбе. Однажды он полетел с женой и сыном отдыхать в Белоруссию по приглашению родителей мальчика Васи, который почти месяц прожил у них по обмену в Бельгии.

В аэропорту к ним подбежал Василий:

– Здравствуйте, мы вас ждем с папой.

– Макар Иванович, – представился с улыбкой высокий мужчина, – с приездом. Сейчас поедем домой.

В огромном дворе были накрыты праздничные столы. К прибывшим гостям подходили жители села, трясли их за руки, обнимались и начинали пить и есть.

Перед Вилли тоже поставили большой стакан с выпивкой. Под одобрительные крики: «Давай, давай!» он сделал большой глоток и задохнулся.

«Это точно не коньяк и не виски, может быть, бренди», – мелькнуло у него в голове. Внутри горело, никак не мог откашляться.

– Хороша наша самогонка? Давай еще! – смеялся сосед рядом.

Вилли отчаянно замотал головой и поднял руки вверх. В это время заиграла музыка, и все бросились в пляс.

Двор опустел поздно вечером. Женщины стали убирать со стола. А Макар Иванович повел нового друга в баню, которой очень гордился. Мужчины парились. Через какое-то время довольный хозяин встал с широкой полки. Улыбнулся, взял из ведра связку мокрых прутьев и тряхнул ими. Потом размахнулся и быстрым движением хлестнул гостя. Тот остолбенел от неожиданности. Не зная, как увернуться от ударов, он выбежал из парной. Хозяин что-то кричал и бежал за ним с прутьями в руках. На крики все высыпали из дома. Жена Вилли начала кричать, увидев голых мужиков, которые размахивали руками. Мальчик Вася попытался их успокоить. Но гости еще пуще затряслись, услышав, что хлещут веником до тех пор, пока «дух не выйдет из тела».