Memow, или Регистр смерти - [15]

Подобное произошло и со старым кредитным банком в Болонье — Ссудным банком, куда в 1945 году Аликино Маскаро сумел устроиться бухгалтером.

В 1965 году — то есть довольно быстро — кредитный банк сделался составной частью «Ай-Эс-Ти» и ликвидировал свой офис в Болонье. В том же самому году «Ай-Эс-Ти» открыла крупный филиал в Риме.

С 1945-го по 1965 год, в течение двадцати лет службы, у Аликино иногда, правда очень редко, возникало желание уйти из банка, навсегда покинуть его. Но, преодолев критический момент в 1950 году, когда его друг Лучано Пульези уехал в Рим, он так и не сумел найти достаточно серьезных оснований, чтобы осуществить это свое намерение. Однажды он даже написал прошение об увольнении, потом несколько раз переписывал его, изменяя дату, — это тянулось несколько месяцев — и наконец порвал.

За прошедшие годы Аликино окончательно понял, что не стоит бросать вызов судьбе, а лучше целиком положиться на то, что она уготовила ему. И казалось, судьба предназначила ему многие годы жизни, которые спокойно следовали друг за другом без каких-либо потрясений или особых волнений.

Наконец, в 1965 году, когда старый кредитный банк в Болонье приказал долго жить, дабы возродиться в Риме под эмблемой «Ай-Эс-Ти» с гораздо более широкими задачами и совершенно новым обликом, Аликино охотно приготовился к переменам, которые, несомненно, коснутся и его, потому что они не зависели от его воли.

Будущее, а вернее, судьба могла предложить ему только две возможности, и обе для него положительные:

а) увольнение в связи с прекращением деятельности Ссудного банка. Но эта перспектива была довольно абстрактной: найти хорошего и опытного бухгалтера, такого как он, было нелегко;

б) переезд в Рим в только что открывшийся там филиал «Ай-Эс-Ти», фирмы, поглотившей Ссудный банк.

Давняя мечта обосноваться в Риме, казалось, могла теперь легко осуществиться. Сколько раз они с матерью, думая о будущем, представляли свою новую жизнь в Риме. Не говоря уже о планах, которые тысячи раз они строили вместе с Пульези, особенно в первые годы их дружбы. А осуществилась третья возможность. Скучная, не имевшая альтернативы: отправиться в Нью-Йорк и работать там в главном офисе «Ай-Эс-Ти».

Речь шла о продвижении по службе, о профессиональном признании, к тому же хорошо вознаграждаемом.

Восемь дней, которые были отпущены ему на принятие решения, Аликино использовал для того, чтобы повторять себе, что он откажется от предложения и, став свободным, уедет в Рим, начнет наконец, пусть и в сорок лет, совершенно новую жизнь. Совершенно новую, бросив вызов всему, что могла решить и предопределить судьба, — и в насмешку над таблицами соответствий Расула.

У него появится женщина — жена — и сын тоже, а почему бы и нет? Денег на жизнь он, конечно, не станет просить у матери, с которой они, впрочем, разъедутся. Он станет писателем (хотя в глубине души у него было немало сомнений насчет призвания, которое до сих пор не подавало никак заметных признаков) или журналистом. И потом, стоит ли опять искать какое-то постоянное место? Многие люди жили сегодняшним днем с помощью различных уловок и приемов, особенно в таком городе, как Рим, который впитывал всех и вся, одинаково принимая и умных, и глупых. Он мог жить игрой в карты или в рулетку, делая большие или незначительные долги, а также, безусловно, мошенничеством или какими-нибудь другими ухищрениями. Рассчитывал заняться политикой — политикой как революционным приключением, шпионажем и международными интригами. Он собирался отбросить все предрассудки, всякую щепетильность и с легкостью продаваться сразу нескольким заказчикам, и в этих сомнительных играх, двойных и тройных, он показал бы наконец, на что способен его интеллект. Он и так уже многим пожертвовал, витая в бесполезных грезах, будучи бухгалтером, пассивным нотариусом смерти.

Восемь дней Аликино предавался мечтаниям, питавшим некогда его одинокое детство. И вновь ясно представлял в своем воображении Пульези, слышал его полный волнения голос, громко звучавший в их долгих разговорах. Конечно, он отыщет друга, живущего в Риме уже пятнадцать лет. Такой живой и общительный человек, как Пульези, не мог измениться.

Когда окончились восемь дней подобной эйфории, Аликино отправился в Милан и оттуда самолетом полетел в Нью-Йорк.

Матери, рано ушедшей в то утро из дому, он оставил записку, в которой крупными буквами начертал только одно слово: ПРОЩАЙ.

С того сентябрьского дня 1965 года прошло двадцать лет. Теперь Аликино исполнилось шестьдесят.

Каждый день он проделывал на своей старой «ланче» один и тот же путь из Бруклина, где жил, на Манхэттен, где работал.

Главный офис «Ай-Эс-Ти», крупного многонационального центра информатики, размещался в высотном здании на Гудзон-стрит, неподалеку от Гринвич-виллидж, где оставалось еще много зелени и воздуха.

У проходной Аликино прикалывал на пиджак карточку с надписью «МИСТЕР А. МАСКАРО», лифт поднимал его на двадцать первый этаж в его кабинет, куда он входил с помощью магнитной карты.

Это просторное, светлое помещение было заполнено тишиной. Тишиной отнюдь не пустоты или безмолвия, а одушевленной и вибрирующей, какая бывает там, где работают компьютеры. Толстые стекла огромных окон, из которых виднелась незначительная часть Гудзона, надежно ограждали от напряженного уличного шума.