Memento - [45]

— Я пришел в гости к Рихарду, потому что он обещал дать наркотик с волшебными свойствами. То есть, по его словам, волшебными, — затараторил Зденек. На скамью подсудимых он для верности не смотрит. Не глянул, даже войдя в зал суда.

А вдруг он вспомнит, что мы тоже там были, думает Михал. Тогда еще один пункт приговора — неоказание помощи.

— Сначала мне было потрясающе хорошо, но вдруг я почувствовал жуткую усталость, голова стала как будто пустая. Болела грудь, я задыхался, сердце колотилось. Тогда я испугался, что умру. Так продолжалось довольно долго, и Ружичка давал мне еще какие-то лекарства. Я не мог даже пошевельнуться, не то что отказаться от них. Когда я спросил у Ружички, не думает ли он, что мое дело плохо, тот ответил, мол, трудно сказать, выживу я или нет. И продолжал спокойно наблюдать за мной. А на рассвете обронил, что я, вероятно, все же умру. Словно говорил о каком-то опыте.

Отлично отбарабанил. Зрители в зале суда небось думают, что мы прямо нелюди какие-то.

— Рихард Ружичка лежал на постели рядом со мной. А потом заплакал. Тогда я вспомнил, что все это когда-то уже было. В тот раз я тоже проснулся на кровати возле него. По-моему, года два назад. О нем известно, что он умеет гипнотизировать, а так как он гомосексуалист, то пользуется гипнозом, чтобы совращать мальчиков. Не гомосексуалистов, а таких, кто в нормальном состоянии никогда бы на это не согласился.

Сбрендил Зденек, что ли, возмутился Михал. Он до последней минуты не верил, что Зденек слово в слово повторит свои показания и на суде. Конечно, Рихард им вдоволь попользовался. Раз сто, не меньше. Но за кайф. Нормальный бизнес. Две-три дозы за часок на цветастом покрывале. Какой тут, к черту, гипноз? Что, Зденек совсем чокнулся? Или хочет отомстить Рихарду? Не похоже. Скорее всего, у него психоз.

— Когда до меня это дошло, я стал кричать Ружичке, чтоб он ушел в другой конец комнаты. Я боялся, что он меня опять загипнотизирует. Я сбросил его с дивана, кричал, если он подойдет, я убью его. Когда в конце концов он сел на стул у окна, я потребовал, чтобы он объяснил, что со мной делал. Тогда он во всем признался.

— Подсудимый Ружичка, вы можете что-нибудь сказать по поводу заявления Зденека Майера?

— Конечно. Это бред.

— Вы давали свидетелю лекарства, несмотря на то что он находился в критическом состоянии?

— Да, но это были препараты для поддержания сердечной активности и общеукрепляющие.

— Назовите их.

— Эфедрин, а потом нитроглицерин.

— Вы признавались свидетелю, что загипнотизировали его с целью сношения?

— Ну, знаете, признавался — не признавался. Он был как невменяемый. Натуральный токсический психоз после перебора наркотиков. Когда я пытался его разубедить, он еще больше впадал в ярость. А в его состоянии это было вредно. Вот почему я так отвечал, просто хотел его успокоить. Вот и все.

— Пригласите судебного эксперта, доктора Яна Шульца.

Врач, который составлял заключение экспертизы, понял Михал.

— Вам известны все ответы подсудимого и свидетеля во время предварительного следствия. Как вы оцениваете поведение подсудимого Ружички?

— Как экстремально опасное. Наркотики, изготовлением которых он занимается, опасны для жизни. Эффект их воздействия суммируется, следовательно, невозможно точно определить дозу, которая не угрожала бы здоровью. Сам он, естественно, отдает себе в этом отчет, поскольку сначала пробует свои комбинации на других. Об этом свидетельствуют записи подобных экспериментов, найденные во время обыска. В общей сложности Ружичка провел около пятнадцати экспериментов.

— Таким образом, его поведение можно квалифицировать как представляющее серьезную опасность для общества?

— Безусловно. Действия подсудимого угрожают жизни других людей, которых он вынуждает принимать наркотики и лекарства. Что касается его довода, будто они сами просят у него наркотики, то он не существен для определения его общественной опасности. Так же несущественно, добровольно или насильственно он вручил наркотики человеку, в конечном счете от них пострадавшему. Нанесение вреда здоровью, даже по личной просьбе потерпевшего, является наказуемым деянием.

— Как вы характеризуете состояние, в которое привел подсудимый Зденека Майера?

— Как чрезвычайно опасное токсическое состояние, сопровождаемое болезненными явлениями, усиленными страхом смерти. Доза, которую принял Зденек Майер, безусловно, угрожала его жизни. Речь идет о такой многократной дозе, которая способна убить любого человека, не употребляющего наркотики. Свидетель остался жив благодаря тому, что находился в состоянии постоянной наркотической зависимости, в результате которой его организм привык к определенным дозам яда.

— Как вы оцениваете поведение подсудимого Ружички в тот момент, когда у Зденека Майера были налицо признаки отравления?

— В такой ситуации подсудимый обязан был тут же обратиться за медицинской помощью. К тому же Ружичка, будучи опытным наркоманом, должен был понимать, что Майер может умереть. Но он предпочел дать лекарства, которые в руках неспециалиста весьма опасны. То есть очередной раз проводил опыт на собственном приятеле. Ему просто очень повезло, что Зденек Майер не умер. Хотелось бы подчеркнуть, что любое употребление опиатов или комбинаций лекарств с ними, особенно в виде инъекций или внутривенных вливаний, весьма рискованно и в конечном счете может привести к летальному исходу. Они вызывают побочные эффекты или состояния, при которых необходима срочная медицинская помощь и соответствующая реанимационная аппаратура. Подсудимому следовало бы все это знать.