Мелья - [9]

В октябре 1923 года по предложению Хулио Антонио Мельи должен был собраться первый конгресс студентов Кубы.

Для Мельи университет стал более чем средством для получения образования, выхода «в люди». Он с головой окунулся в бурлящую жизнь на «Холме». Общительность, приветливость, разносторонние знания и ораторское искусство сразу же выделили его среди густой студенческой массы. Это студенческое поколение принесло с собой в Alma mater дух бунтарства и стремления к справедливости. Воспитанные на мелкобуржуазных идеалах, студенты провозглашали расплывчатые, бесформенные лозунги «за независимость», «за свободу», «за…». Они скорее всего походили на революционеров ради революции, ниспровергателей всего и всея.

Абстрактность их идеалов в условиях университетских событий 1922–1923 годов начала обретать некоторую форму, но если программа практической деятельности для них была более или менее ясной, то теоретическая основа движения представляла собой хаотическое смешение всевозможных идей. Они были далеки от рабочих организаций, и постулаты социализма имели для них довольно отвлеченное значение. Формирование мировоззрения кубинских студентов того времени начиналось в колледжах, школах, где они знакомились с учением выдающегося уругвайского писателя, философа и социолога Энрике Хосе Родо, которое оказывало на них глубокое влияние. Его самое знаменитое эссе «Ариель» стало настольной книгой интеллигенции.

Хулио впервые услыхал об этой книге в «Академии Ньютон» от Сальвадора Диаса Мирона. Старый бунтарь и ненавистник всего несправедливого с восторгом рассказывал о герое произведения Родо Ариеле, противнике злого Калибана.

Но только в университете образ Ариеля обрел для Хулио более зримые черты. Он стал символом человека благородного, мужественного и справедливого. Его борьба с Калибаном, гением зла и жестокости, обрела реальность в борьбе латиноамериканских народов против империализма. Ариель стал Латинской Америкой, а Калибан превратился в североамериканского империалиста, грубого, алчного и агрессивного. В то время «Ариель» отвечал на многие вопросы, волновавшие молодежь, и формирование их сознания во многом обязано человеку, который только после смерти обрел славу на своей родине в Уругвае.

Молодежь не видела ни противоречий в творчестве Родо, ни ошибок в его решении социальных проблем, стоявших перед Латинской Америкой. Молодежь увидела в «Ариеле» главное — его антиимпериализм, разоблачение «культуры» Соединенных Штатов, отравляющей сознание миллионов людей, увидела призыв к действиям во имя будущего Латинской Америки.

И все же не Родо и не учения других буржуазных мыслителей оказали решающее влияние на радикализацию мышления студентов Кубы в 1922–1923 годах. Существовали другие факторы, повлиявшие на революционность кубинской молодежи Без сомнения, важнейшим фактором была Октябрьская революция, которая помогла наиболее революционной части студенчества определить свое место в борьбе за демократические преобразования на Кубе. Среди молодежи появился интерес к социализму, к борьбе большевиков, к марксистской литературе. Новые слова и понятия входили в жизнь студентов: большевик, Советы, империализм, пролетариат.

Расширению и углублению революционного студенческого движения также способствовало все большее проникновение североамериканского капитала в экономику Кубы, которое сопровождалось политическим давлением на страну.

Немалое влияние на гаванское студенчество оказало развитие рабочего движения в самой Кубе.

Забастовки кубинского пролетариата стали для студентов наглядными уроками политической борьбы, и если в 1923 году студенты еще не примыкали к рабочему движению, то после I Национального конгресса ими были сделаны первые шаги в этом направлении.

Девятый день голодовки

Солнечные лучи, прорвавшись сквозь завесу тяжелых облаков, упали на город, и сразу же стены и крыши домов заиграли яркими красками. Улица просыпалась, и в камеру вместе со светом ворвалась ее многоголосая, шумная речь.

Хулио открыл глаза, и сразу же захотелось встать и пойти навстречу солнцу. Скоро должен был прийти Альдерегиа, накануне он сказал, что добьется во что бы то ни стало его перевода в больницу, но Хулио понимал, что дело это трудное и сам Альдерегиа вряд ли был уверен в его счастливом исходе.

Когда в последний раз приходила Оливин, она неожиданно предалась воспоминаниям. Оказывается, до мартовских событий этого года у нее еще теплилась надежда на то, что в один прекрасный день Хулио «образумится» и подумает об их будущем. Но выяснилось, что каждый из них мечтает о разном. Для себя он не знает будущего без политической борьбы, а он ей нужен только без «его» политики. Оливин казалось, что со временем она добьется своего: пройдет бунтарская студенческая молодость, наступит пора рассудочной зрелости. Так думала она до конца марта этого года, когда произошло событие, взбудоражившее всю Кубу…

Кому принадлежит остров Пинос?

Вряд ли нашелся бы хоть один кубинец, который высказал бы сомнение в том, что Пинос входит в состав Кубинского архипелага. Но как бы это ни было парадоксально, история опровергала здравый смысл. Еще до 20 мая 1902 года, когда начала свое летосчисление республиканская Куба, в постоянный договор между Соединенными Штатами и Республикой Кубой было записано, что «Пинос остается вне ее границ и что его принадлежность определится в будущем по договоренности между обеими сторонами».