Мельранский мезальянс - [22]

— К-какой, — спросила, едва шевеля губами, потому что Блассарт медлил, тянул с ответом.

— Если случится худшее, Мелинда выживет только при условии переливания крови от отца ребенка… или… кого-то из его родственников.

Ощущение, словно на грудь навалилась многотонная глыба, усилилось. Воздух загустел в легких и словно застрял там — тяжелый и вязкий. Руки заледенели.

Я в ужасе, в оцепенении замерла, понимая, что Мелинде грозит самое худшее.

Я понимала это и раньше. Но где-то в глубине души еще теплилась надежда на чудо. На мельранские технологии, на Фаскрафа, на местных врачей. На что угодно… А теперь… Все кончено? Но зачем же мы тогда летели? Зачем?

И в эту минуту, словно во сне, над ухом прозвучал твердый, решительный возглас Рейгарда.

— Если брат не даст кровь, ее дам я. Послезавтра, если потребуется.

Блассарт весь как-то расслабился, даже лицо его порозовело, а усталые глаза блеснули живым, молодым блеском.

— Хорошо. Тогда мы завтра свяжемся, — радостно закивал он Рейгарду и уже мне пообещал: — Тогда беспокоиться не о чем. В худшем случае, она потеряет ребенка. В лучшем, мы спасем обоих.

— Вы спасете Мелинду! — с нажимом произнес Рейгард и экран погас.

Несколько минут мы сидели рядом, близко-близко и молчали, не глядя друг на друга, как подростки на первом свидании.

Рейгард все громче пыхтел и все больше каменел. Его бок и рука на плечах жарили как палящее пустынное солнце. А я боялась пошевелиться.

Страшилась, что Рейгард уйдет и опасалась, что останется.

В воздухе сгущалось непривычное, выжидательное напряжение.

Внезапно мельранец словно очнулся, повалил на кровать и впился в рот губами. Прижался — такой сильный, такой властный и такой перевозбужденный.

Я почти могла сосчитать его пульс по тому, что уперлось в живот.

Рейгард терзал мои губы, дрожал и натужно выдыхал. А я… я оцепенела. Внизу живота собиралось тепло, тело само выгибалось навстречу ласкам, нежилось в руках Рейгарда. Но что-то во всем это казалось неправильным.

Во мне спорили два противоположных порыва — вырваться, прогнать его и отдаться на волю мельранца. И первый, как обычно, победил.

Я забилась в руках Рейгарда, а он, словно ничего и не заметил. Горячие руки жадно бродили по телу, губы пробовали каждый миллиметр кожи и будто бы не могли насытиться. Мельранец постанывал, прижимался, давая понять, как заведен, насколько готов. Вдруг раздвинул ногой мои бедра и вжался бугром в паху. Я вздрогнула, напряглась, оперлась руками в плечи Рейгарда, попыталась оттолкнуть. Но проще было сдвинуть бетонную глыбу, что придавила тело. Мельранец задышал еще тяжелее, еще чаще. Потерся бугром в паху между моих ног, и мелкая дрожь охватила его тело, а затем и мое тоже.

Я ударила кулаками в его плечи, и уже собиралась закричать, когда Рейгард остановился, отпрянул, вскочил с кровати и замер в полоборота, почти у самой двери.

Ссутулился, оперся о косяк рукой, пошатываясь так, словно вот-вот упадет, мазнул по мне синим взглядом — мутным, как морская вода, перемешанная купальщиками.

Хрипло прокашлялся.

Я лежала неподвижно, обхватив себя руками, словно защищая тело от посягательств Рейгарда. Кажется, именно так он и истолковал мой жест.

Нахмурился, тряхнул головой и хрипло произнес:

— Прости. Я потерял контроль. Я помогу Мелинде, если потребуется. Увидимся позже, за обедом.

Рейгард развернулся и выскочил так, словно в него снова палили из плазменной пушки.

Я выдохнула, собираясь с мыслями. Что-то происходило между нами, что-то давно забытое, непривычное, неконтролируемое и оттого вдвойне опасное.

Сильный хлопок двери где-то в коридоре продемонстрировал мне, что Рейгард тоже не в себе. Сердце билось часто-часто, в висках гудело. Хотелось броситься за ним, прыгнуть в жаркие объятия и лети все в Тартарары. Я села на кровати и выдохнула, пытаясь справиться с эмоциями, унять волнение.

— Можно? — на пороге показалась служанка — высокая мельранка, худощавая, но с благородной осанкой. Темно-серые глаза девушки, каких не встретишь у людей, смотрели с удивлением.

Она нервно комкала руками подол белого платья, чуть ниже колен, с глухим воротом под горлышко. Я заметила, что все местные служанки носили такие же, а мужчины — костюмы из той же, плотной, но, похоже, очень мягкой ткани.

— Да? — удивилась я, не понимая — чего от меня хотят.

— Эээ… Меня Нимайя зовут. Господин Рейгард просил помочь вам одеться к обеду, — осторожно, явно подбирая слова, ответила служанка.

— Ну заходите, — отмахнулась я.

Одеваться для высокомерных снобов из семейки Саркатта не хотелось совершенно. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. И лучше я утру им нос, продемонстрировав — насколько воспитанной может быть землянка, чем подтвержу нелепые предрассудки. Черт меня забери, они еще сами почувствуют себя рядом со мной невежами.

Служанка, кажется, поймала настроение. Улыбнулась — немного криво, но с явным одобрением, и юркнула в гардеробную.

Даже любопытно — она начнет искать среди моих вещей или тут припасено что-то другое? Если припасено, получается Рейгард еще и размеры мои выяснил? Каков жук!

Я вдруг поймала себя на том, что прежняя злость на мельранца, возмущение его высокомерием исчезли, как небывало. Я с удовольствием вспоминала его объятия и даже то, как Рейгард не мог оторваться, остановиться. А потом осознал, нашел силы отступить и ушел ни с чем.