Меловой крест - [10]

Юрок уронил голову на грудь и так — с поднятым пальцем — уснул. Я укрыл его пледом и оставил спать в кресле.

Потом, погасив свет, на цыпочках вышел из комнаты.

Глава 3

…За окном гулял ветер. Я лежал в спальне, смотрел в потолок, по которому беспорядочно бегали пятна света от уличного фонаря, и думал. Множество вопросов копошилось в моей хмельной голове, и главным из них был — зачем? Зачем все это?..

Потом на меня навалилось непреодолимое желание куда-нибудь убежать, уехать, забиться в нору, чтобы меня никто не нашел. А лучше — вообще исчезнуть… И я уснул.

Во сне за мной, по пустынной площади, вокруг огромной башни с часами, которые все время показывали три часа, гонялся неизвестный с большим кривым ножом. И вот он меня настиг. Но вместо того чтобы зарезать, он потребовал денег…

Я проснулся и понял, что проснулся потому, что мне было жаль расставаться с деньгами… Некоторое время я лежал с открытыми глазами, потом зажег ночник и посмотрел на часы. Три часа… Как на башенных часах во сне. Я усмехнулся, перевернулся на другой бок и снова заснул. И спал на этот раз без сновидений.

Каждый из нас ждет, что с ним произойдет что-то необыкновенное. Вроде чуда… Именно с ним… Можно прожить в этом ожидании множество лет. Каждый из нас, ненароком узнав, что неизлечимо болен, продолжает до последнего мгновения верить в чудо, которое исцелит его. Таков человек.

Мы верим в чудо, когда других надежд не остается… И в этом наша слабость… Или сила? Умирая, мы, до той поры отрицавшие Бога, вдруг становимся ревностными христианами и ищем в вере в загробную жизнь отдохновение и последнюю отраду. Меня ни разу, подобно Юрку, не приговаривали к испытаниям, за которыми маячила смерть. Но я знаю, что это такое — быть на краю.

Оказывается, для этого не обязательно умирать самому…

…Как славно быть вольным художником! Как хорошо утром, после попойки, проснуться и, почесывая живот, покойно лежать под одеялом, зная, что тебе не надо никуда спешить.

Что тебе нет надобности по зову будильника вскакивать с постели, впопыхах бриться, принимать душ и на ходу завтракать, дожевывая в лифте бутерброд с ливерной колбасой. А потом трястись в переполненном автобусе, уткнувшись ноздрями в подмышку такого же, как ты, несчастного, только, в отличие от тебя, забывшего смыть с себя вчерашний пот.

Повторяю, хорошо быть свободным художником.

Говорю это с позиций человека, познавшего все это и умеющего ценить свободу, которая, если верить основоположникам научного коммунизма, есть не что иное, как осознанная необходимость.

Кстати, что это такое — осознанная необходимость, и как она сопрягается со свободой, я, как ни бился, так никогда и не смог понять. И думаю, в этом своем непонимании я не одинок. И уж совсем непонятно, зачем было так сложно зашифровывать понятие свободы? И что бы там ни говорил об этом Карл Маркс со своим дружком Энгельсом и как бы ни философствовал по тому же поводу Лев Толстой, по-моему, свобода так и останется просто свободой, даже если эти уважаемые люди на том свете наложат в штаны…

Итак, я ценю свободу, пусть даже и неосознанную.

Я люблю свою работу. Я ей предан. Она — мое призвание. Без нее я полутруп…

Повторяю, я люблю свою работу, которая иногда дарит мне обманчивое ощущение кратковременной власти над постоянно меняющимся миром.

Но я люблю свою работу еще и за то, что мне спозаранку не надо сломя голову каждый божий день лететь на работу.

Разбудил меня не звон будильника, а запах кофе, который распространился по квартире как вестник безалкогольного, здорового образа жизни. Нежась в постели, я, не открывая глаз, опять размечтался. Пред мысленным взором предстала рекламно-плакатная красота.

Голубая лагуна… Золотой песок частного пляжа…

Ровное дыхание лежащей рядом очаровательной девушки со смуглой нежной кожей, которая пахнет порочной юностью и солеными морскими брызгами…

Далекий белый парус в зыблющемся мареве горизонта…

Холодное вино из оплетенной пузатой бутыли…

Я облизнул пересохшие губы, потянулся и громко зевнул. Заныло тело. Душа властно потребовала пива.

Я услышал, как по коридору кто-то поспешно прошлепал босыми ногами. Я открыл глаза. Двери резко распахнулись, и в спальню вбежал голый Юрок. Он вращал выпученными глазами и кричал:

— Только что в окно влетел… в окно влетел!..

— Кто влетел, зачем влетел? Говори спокойно. Неужели Алекс вернулся?..

— Какой еще, к черту, Алекс! Попугай! Огромный такой! С перьями! Матом ругается!..

— Ясно, это Нюша. Соседская приватная птица. Она часто залетает. Залетит, поматерится и улетит. Не бойся, она не кусается. Совершенно безобидный попугай…

— Безобидный?! Не кусается?! На, смотри! — взревел Юрок и протянул окровавленный палец. — Заражение крови обеспечено! Разводят всяких проклятущих тварей…

— Успокойся. Не кричи так! Испугаешь попугая…

— Как же! Испугаешь эту кровососиху!.. Кстати, она там нагадила в твои тапочки, — наябедничал на Нюшу Юрок.

— Ну, как брачная ночь?

— Какая там брачная ночь! Я проснулся в кресле. Жестко и страшно неудобно. А тут еще плед намотался на шею и чуть меня не удавил… Скажу честно, спать сидя — кошмар. Отлежал, вернее, отсидел себе все тело. И еще, всю ночь снились какие-то образины с ножницами. Все приноравливались отхватить мне яйца… Хорошо еще, что я спал в брюках…