Мелодия Секизяба - [9]

Как раз в это время пришло письмо от Кумыш. На этот раз письмо было основательным — на двух развёрнутых страницах, исписанных с обеих сторон, не то, что первое её письмо на обрывке бумаги. Да, это, скажу вам, было письмо. Она поговорила с матерью и сказала ей, что будет ждать меня, сколько бы не прешло времени, и что если выйдет замуж, то только за меня. И мама ей ответила, что и они ничего не имеют против нашей женитьбы, но только с одним условием: сначала мы должны твёрдо стать на ноги, и это, по их мнению, произойдёт тогда, когда мы оба закончила институт. Письмо кончалось так: «Ашир, дорогой! Если мне суждено когда-нибудь быть счастливой, то только с тобой. Твоя Кумыш». Надо ли говорить, что на свете не было человека, счастливее меня.

Кумыш собиралась поступать в медицинский институт — об этом она тоже писала в письме. Она хотела, чтобы в июле, когда она приедет в Ашхабад, я тоже приехал туда. А ведь июнь уже был на исходе. Осталось потерпеть совсем немного, и я снова увижу Кумыш! Ашхабад! Это же совсем недалеко. Да если бы мне надо было пешком дойти до Кушки, куда они переехали, я тут же пустился бы в путь, не то что до Ашхабада. Кумыш ещё не видела Ашхабада, а я там побывал несколько раз; во-первых, мы с мамой ездили к дяде Аблиэсену, и ещё раз, когда мне дали путёвку в пионерлагерь в Фирюзу, откуда нас не раз возили в город. Красивое место — Фирюза, приятно вспомнить, И Ашахбад мне тоже очень понравился, такой огромный город, и улицы широкие, просторные, только честно скажу: не знаю как кому, а мне больше всего нравится наш аул Янги-Кала и наш Секизяб.

Но это так, к слову. Июль настал быстро, но до этого я успел получить от Кумыш ещё три письма. В одном из них, последнем, она уговаривала меня поступать в медицинский институт вместе с ней. Но это исключено. Эта мысль — стать врачом — никогда и в голову мне не приходила. Это такая ответственная профессия. Мне кажется, что в неё нельзя идти случайно, только если убеждён, что другого выбора для тебя нет. Я уверен, что Кумыш будет отличным врачом, ведь она вечно возилась со всякими собаками и кошками, попавшими в беду, изучала свойства лечебных растений, и всегда была готова залить тебя всего йодом и обмотать бинтами, стоило только порезать руку или ногу. Да, из Кумыш выйдет отличный врач. Но не из меня. Честно говоря, я люблю копаться в земле. Вообще люблю всё, связанное с землёй, люблю видеть, как она щедро благодарит человека за труд, благодарит хлопком и овощами, фруктами и зерном. И я хочу тоже приносить людям пользу на земле своим трудом, как мой отец, как мой дед, которого я, правда, никогда не видел. Если мы с Кумыш поженимся, то вполне хватит в нашей семье одного врача, разве нет? Я же займусь чем-нибудь другим. Стану, к примеру, бульдозеристом или экскаваторщиком, или крановщиком — словом, займусь такой работой, где требуется знание техники и физическая сила.

Конечно, заманчиво получить высшее образование. Но разве нельзя завоевать авторитет и без образования. Взять, к примеру, старшего брата моего отца, дядю Аннаберды. Его сын Ораз — Герой Социалистического Труда. А есть ли в ауле человек, более авторитетней, чем Какалы Ильяс? А ведь он нигде не учился, всю жизнь проработал чабаном. Нет, пока в руках есть сила, мужчина должен, по-моему, заниматься тяжёлой работой. Может быть я не прав и мне скажут: сейчас такое время, когда без науки, без образования никуда; но я на это отвечу: если даже все люди поголовно получат высшее образование, разве исчезнут от этого непривлекательные, на первый взгляд, профессии. Всё равно кто-то должен управлять краном, кому-то сидеть в кабине бульдозера, кому-то выращивать хлопок, а кому-то пасти овец. Так или не так? По-моему, так. Вот и я буду тем человеком, который займётся таким трудом.

Всё это я изложил Кумыш, когда мы с ней встретились. И знаете, что самое замечательное? Она согласилась со мной! Полностью. Нет, она всё-таки самая замечательная девушка на свете.

— Мне всё равно, какую профессию ты выберешь, — сказала Кумыш. Ведь я полюбила тебя, когда у тебя не было никакой профессии, и буду тебя любить всегда. По-моему, это самое главнее. Ты согласен со мной, Ашир?

Ещё бы я не был с ней согласен. Когда девушка, которую ты любишь, так понимает тебя, ты начинаешь уже заранее со всеми соглашаться. Чтобы как-то порадовать её, я сказал, что вовсе не собираюсь отставать от других. Просто я в своё время поступлю на заочное отделение института и буду совмещать работу с учёбой, сил у меня хватит.

Так мы и порешили: Кумыш учится в Ашхабаде на врача, я работаю в колхозе, а потом, когда учёба закончится, мы с ней поженимся.

Я даже не заметил, как пролетели эти годы. Мы переписывались с Кумыш и встречались с ней, ока переходила с курса на курс, а я испытал себя в нескольких профессиях: работал на всевозможных машинах, потом стал поливальщиком, вскоре был назначен главным мирабом нашего колхоза, и на мою долю выпало распределять всю воду на наши поля, вытекающую из рукавов и арыков Секизяба. Так он снова вошёл в мою жизнь, но разве можно сказать, что он когда-то уходил из неё? Нередко мне вместе с мирабами из других колхозов приходилось чистить исток Секизяба, и тогда я останавливался и любовался стремительным и мощным бегом его зеленоватой, прозрачной воды. А потом я забирался в заросли дикого инжира, в изобилии растущего вдоль речных берегов, и вволю лакомился ягодами, сладкими, как мёд, и тогда мне казалось, что исключительным своим вкусом и инжир, и все вокруг обязаны водам нашей реки. Я люблю больше чёрный инжир, а другие предпочитают жёлтый, но и тот и другой превосходят, по моему мнению, все остальные фрукты, не говоря уже о целебном действии, которое инжир оказывает на организм: наши старики считают, что если каждое утро съедать натощак несколько ягод инжира, обеспечено не только долголетие, но и стальное здоровье. А ведь кроме инжира у нас повсеместно растёт виноград, который похрустывает на зубах и утоляет жажду в самый жаркий день, как лучшая родниковая вода, и многое другое.