Мелодия для саксофона - [47]

— Что же, она такая некрасивая?

— Почему некрасивая? Симпатичная и фигурка у неё, как часики.

— Какие часики?

— Песочные! — удивился её непонятливости подросток. — Просто Кларе не хватает таланта. Но роли второго плана ей удаются. Я ходил с мамой и братом на спектакли с её участием, — гордо заявил он.

— Понятно. Клара в театре?

— Нет, — парень почесал в затылке, — Федя вроде говорил, что она на гастролях в Мочаловске. Это тут недалеко, — он сделал неопределённый жест рукой, точно указывая ей направление неведомого Мочаловска.

— Ага. А где же сама Софья Михайловна?

— Так на даче она!

— На даче?

— Да, она, как говорит опять же моя бабушка, чтобы не мешать молодым, уезжает на дачу в апреле, а приезжает ближе к декабрю. Хотя я думаю, — добавил подросток, — что ничем она им мешать не может. Софья Михайловна громкую музыку не включает, чечётку не выбивает, перфоратором стены не долбит. Так что, скорее всего, она сама от них сбегает!

— Зачем?

— Чтобы на природе свежим воздухом подышать и ни от кого не зависеть.

— Я склонна с тобой согласиться, — серьёзно проговорила Мирослава, — а ты не подскажешь мне, как найти дачу Софьи Михайловны?

— Я бы и рад вам помочь, — по-взрослому ответил подросток, — но адреса их дачи я не знаю.

— А ваша бабушка? — с надеждой спросила Мирослава.

— Так ба ещё в том месяце укатила, как она сказала, в Ленинград, — и добавил, как бы извиняясь за бабушку: — Всё никак она не привыкнет называть город Питером.

— Вернётся она не сегодня и не завтра, — обронила Мирослава.

— Это уж точно, — подтвердил подросток, снова перейдя на бас, — у неё там племянница с мужем и двойняшками, так что они бабушку скоро не отпустят.

— Спасибо большое, — проговорила Мирослава.

— Так не за что, — подросток потоптался на месте и посоветовал: — А вы вечером приходите. Федя часов в шесть уже дома. Вот он вам точно расскажет, как найти Софью Михайловну.

Так что Мирослава вернулась в гостиницу несолоно хлебавши.

Надежды на то, что Капитолина Ивановна уйдёт куда-то вечером, у Мирославы не было, и времени посвятить слежке, скажем, недели полторы, тоже не было.

Хорошо будет, если сегодня Тарасова не вздумает спуститься вечером к подъезду и посидеть с соседками на лавочке.

Насколько помнила Мирослава, скамейки возле самого подъезда не было, но пара лавочек стояла в отдалении, за детской площадкой.

Оставалось только надеяться, что Капитолина Ивановна не обладает орлиным зрением.

Но предпринять меры безопасности всё равно требовалось. Поэтому она купила себе приличный парик и тёмные очки в форме бабочки.

Вечером Волгина надела вместо джинсов, из которых почти никогда не вылезала, длинную серую юбку, чёрную блузку, на ноги, вместо кроссовок, чертыхаясь, натянула лодочки на среднем каблуке.

— И как это женщины ходят в такой обуви постоянно?! — вырвалось у неё вслух. — Это же пытка! Привет из времён средневековой инквизиции.

Загрузившись в «девятку», Мирослава прибыла около шести часов на место и стала ждать, когда Фёдор Шляхтин придёт с работы. Но так как Фёдора в лицо она не знала, то с интересом разглядывала всех мужчин, направляющихся к подъезду, и гадала, кто же из них сосед Капитолины Ивановны.

Наконец, двадцать минут седьмого она решила, что Шляхтин уже должен быть дома.

Не спеша она вошла в подъезд, поднялась по лестнице и позвонила в квартиру, расположенную напротив квартиры Тарасовой.

— Вадька, ты, что ли? — спросил весёлый голос и, не дожидаясь ответа, его обладатель распахнул дверь.

— О! Дама! — удивился широкоплечий высокий мужчина, смотрящий на неё широко расставленными карими глазами. — Вы ко мне?

— Вообще-то, — сделав вид, что засмущалась, произнесла Мирослава, — мне нужна Софья Михайловна.

— Проходите! — пригласил он широким жестом.

И она вошла.

— Вас как зовут?

— Мирослава.

— А меня Фёдор. Ужинать будете?

— А надо? — улыбнулась она его напору.

— А как же! — воскликнул он. — Лично я только с работы. И смею предположить, что вы ещё тоже не ели.

— Не ела, — призналась Мирослава.

— Ну, вот видите! Чего вы стоите, как неродная? На кухню проходите. Туфли снимать необязательно.

— У меня ноги устали, — призналась Мирослава.

— Тогда к чёрту эту фигню!

Он присмотрелся к обуви Мирославы и сказал:

— У вас ещё ничего! Вы бы видели, на каких каблучищах ходит моя Клара! Святая женщина! — он хлопнул себя обеими ладонями по щекам.

— Почему святая? — улыбнулась Мирослава.

— Так мученица добровольная! Иной раз все пятки, пальцы себе заклеит пластырем, и всё равно ковыляет.

— Понятно. А где она сейчас?

— На гастролях. Я тут живу по-холостяцки, как бобыль! Чего встали? Тарелки расставляйте! Я сейчас макароны откину. Вы соус чесночный будете? — он повернул голову и с сомнением посмотрел на неё.

— Буду! — решительно ответила Мирослава.

— Молодчина! — похвалил её обрадованный Фёдор, — наш человек! А то Кларка моя вечно нос воротит: «Не хочу, не буду!», — передразнил он отсутствующую жену тонким голосом.

С аппетитом уплетая макароны, Мирославе наконец удалось спросить радушного хозяина:

— А где же Софья Михайловна?

— Какая Софья Михайловна? — не сразу въехал Фёдор.

— Пушкарская! Ваша тёща!

— Ах, моя вторая мать! — хлопнул себя по лбу Фёдор, — так она у нас на даче с апреля до середины ноября. А если погода хорошая, то и дольше.