Мелочи геройской жизни - [12]

— Берен, я тебя уважаю, но ты — дурак, — Прокопий даже протрезвел немного. — Сколько твоему пареньку? Двенадцать?

— Почти четырнадцать.

— Он же худющий, как щепка. Щелбана дай — и дух вон.

— Арвиэль не худой, а жилистый, — возразил Берен. — Ты же его видел на Живицу.

— Видел, ага. После чарки Миронова креплёного даже Лесович берсеркером станет, — усмехнулся Прокопий, но Грайт уловил в его голосе сомнение.

— Ты ему хоть шанс дай, а то он сам себя живьём сожрёт. К тому же Арвиэль всё-таки на порядок приличнее любого из твоих стреляет, может, заодно и подучит.

На том и порешили.

Арвиэль пришёл на смотр вместе с другими кандидатами, Берен — с толпой зевак. Мамки, батьки, братья, друзья поддерживали своих, создавая на площади невообразимый гвалт. Грайт молчал, не мешая воспитаннику наблюдать за техникой относительно молодого, вечно пьяненького Геварна, пятиминутный бой с которым должен был выдержать кандидат. Если таковых наберётся несколько, обрабатывать их будет более опытный дядька Темар. За ареной со снисходительной улыбкой наблюдал беловолосый полукровка Аким — самый рослый, сильный и умелый среди стражников, про таких говорят: «С мечом родился».

Несмотря на танцующую походку (орудуя клинком, стражник умудрялся попутно прикладываться к протягиваемым ему бурдюкам и бутылкам), Геварн на удивление легко и быстро разделывал под орех кандидатов одного за другим — тупые тренировочные мечи так и летали через ограждение из канатов, и тогда в толпе над головами поднимались тазики. Берен даже несколько смягчил мнение о страже: пить-то пьют, да дело разумеют.

Когда дошла очередь до Арвиэля, аватар даже на меч не посмотрел.

— Я не буду с тобой драться.

— Это почему? — опешил Геварн.

— Покалечу, — нахально заявил мальчишка. — С ним, пожалуй, сойдусь.

Аким, которому адресовался вызов, даже в лице не изменился. Недаром его прозвали Скалой.

— Не зарывайся, — пока что по-доброму посоветовал Прокопий. — Не то вышвырну вон.

— Это расовая дискриминация и ущемление в правах гражданина Неверрийской империи негосударственного вероисповедания.

— Чего? — окунем вытаращился капитан. Толпа озадаченно притихла.

— Аким, я вызываю тебя на поединок, как равный! — в наступившей тишине голос мальчика звенел сталью.

Северянин фыркнул.

— Трусишь, что ли? — прищурился аватар.

Аким беззлобно отмахнулся, считая выше своего достоинства пререкаться со шмакодявкой. Зато ожил Прокопий и полез под канаты:

— Ну-ка пошёл вон отсюда! — попытался сгрести поганца за шиворот, но тот уже стоял за спиной. Ветром сдуло, что ли?

— Аким! — Берен видел, Арвиэль начинает злиться, а это плохо. Очень плохо.

— Да уважь ты его, Аким, пущай угомонится на месяцок-другой! — выкрикнули из толпы.

— Точно! — подхватил кто-то из баб. — Мой на морозе уже четвёртый час коченеет, а этот только мозги полощет!

Нестройный гул поддержал зачинщиков, и Прокопию пришлось отступить, а Акиму — уступить. С обречённым вздохом, мол, ладно-ладно, только над ухом не жужжите, северянин бросил меч и дёрнул канат за узел, распуская ограду вместе с колышками, которые вбивали кувалдой. Очистив верёвку от лишних «щепок», Аким намотал часть на руку, свободный конец макнул в бочку со студёной водой, превращая в хлыст. О-о, идея зевакам понравилась!

— Запоёт как соловей, когда по хребту протянешь!

— Иди лучше в трактире спой, соловей, — серьёзно посоветовал Аким.

— А я петь не умею, — насмешливо отозвался Арвиэль.

Аким пожал плечами и выписал канатом свистящую восьмёрку, взметнув позёмку у самых ног Арвиэля. Тот не шелохнулся, отлично чувствуя разницу между предупреждением и атакой.

Северянин одобрительно кивнул и снова взмахнул верёвкой, уже переходя в наступление. Щёлк! Щёлк! Казалось, зарвавшегося пацана вот-вот заарканят тройной петлёй, и покатится он кубарем, моля о пощаде.

Не тут-то было! Берен слишком хорошо знал воспитанника.

Канат бесполезно лупил по земле, не причиняя нелюдю ни малейшего вреда. Арвиэль стоял на одном месте, лишь в последний миг уклоняясь от импровизированного хлыста. Он походил на поплавок, с бока на бок слегка колеблемый течением, недостаточно сильным, чтобы сместить в сторону.

Акиму сердито посоветовали не нежничать, и неизвестно, чем закончилось бы дело, но тут аватару надоел этот спектакль. Он прижал носком мочалистый кончик и перехватил пеньковую волну на излёте. Верёвка несколько раз послушно обвилась вокруг предплечья Арвиэля, а сам мальчишка вдруг завертелся-закружился, наматывая её уже на корпус и стремительно приближаясь к Акиму. Уход вниз и подсечка.

В какой-то момент мужчина по необъяснимой причине потерял равновесие и упал… Пришёл в себя уже на земле, связанный по рукам и ногам, а верхом сидел эльф, заложив ногу за ногу.

Горожане безмолвствовали. Сперва ошарашенно, затем возмущённо: поединок закончился внезапно, притом неожиданный финал никто не разглядел — слишком быстро всё произошло.

— Да Аким поддался! — снова крикнул провокатор.

— Точно!!!

Аким с трудом повернул голову набок и, плюнув розоватым снегом, спокойно сказал:

— Я не поддавался. Слазь давай, задница костлявая.

— В шесть утра без опозданий, — переглянувшись с Береном, бросил через плечо капитан.