Мельник ностальгии (сборник) - [30]

Шрифт
Интервал

Порой в отчаянии я, мне не по силам…
Я так его люблю! Ребёнком помню милым,
Смышлёным рос, всегда шалил, не унывая,
Красивый, что твоя гвоздика полевая.
Сейчас не то: глаза ввалились, сам-то бледный,
Спина согнулась, волосы висят, ах, бедный!
И кашляет, и страх глядеть на худобу…
Осталось только увидать его в гробу!
Так молод! Светские манеры…
– Ах, бедняжка!
– Сеньора Жулия, мне и подумать тяжко…
Как лён кладут сушить, и солнца жгучий зрак
Его заставит растянуться – и вот так
Мой мальчик…
– О, сеньора добрая моя!
С гадалкою>[10] о том поговорила б я?
Ведь, может, это порча: кто-то нашептал!
– Он не был ведь таким, а вот, когда он стал
Курить и пить – пришли «поэзии» к нему:
Наверное – друзья, я что-то не пойму…
Домой являлся за полночь, глядел устало.
Ждала я дверь открыть и всё сама видала.
Забросил лекции, проваливал зачёты,
В газету всё писал – какие с нею счёты?!
Отец его – святой! Таких и не бывало…
Закрыл глаза и не бранил его нимало:
Боялся огорчить… Но видела сама,
Как думал по ночам… Ох, горе от ума!
– В народе говорят: ещё в Коимбре где-то…
Несчастная любовь…
– Да что, уж лучше б это,
Лекарство было б в церкви, слава Иисусу!
– Коль девушка не хочет… коли не по вкусу…
– Сеньора Жулия! Да ей хотеть не надо!
Мой мальчик так умён, он не такого склада,
Чтоб выгнали его… Такие дарованья!
Да вот: почти закончил он образованье…
Ах, Матерь Божия, воззри на эти муки!
Я не пойму его… Порой возденет руки,
Идёт по залам, точно гвозди забивает,
И что-то говорит, кричит и подвывает,
А что – я не пойму, и страх меня берёт,
Дивишься каждый раз, не знаешь наперёд…
Вчера пришёл, а в спальне свечка не горит
(Спать любит без свечи), вот тут и говорит
Так раздражённо мне: «Зачем там у стены
Разлили воду?»… Глядь: а это свет луны!
Ну, а когда я отвела его к врачу?!
Чего мне стоило! Упёрся: не хочу!
Не верил в докторов, твердил: «Во всей Вселенной
Лишь Доктор Океан – целитель несравненный!»
Но что ещё страшней томит его кручиной,
Что хворости его является причиной —
Большая книга[11], что всегда к его услугам:
Не выпустит из рук, зовёт ближайшим другом!
И мне читал, твердил, мол, «это – мой кумир».
Ни слова не пойму… Зовёт его «Шекспир»
Порой кричит стихи, а там такие вещи!
Вся обомлею, так они звучат зловеще!
Да вот, намедни, только ставила я розы
Перед иконою Марии Долорозы
Просила слёзно, чтобы Дева помогла
Бедняжке… Он глядел, вдруг – вышел из угла
И завопил:
«Уж лучше эти семь мечей!»[57]
И много было воздыханий и речей…

II. Несколькими месяцами позже, на одном кладбище

АНТУ
Привет тебе, старик! Ищу отель «Могила»,
Здесь комната сдаётся или нет?
Лишь спальня мне нужна. Я слышал, здесь премило?
(Да я весь мокрый?! это лунный свет…)
НАРОД
Свет лунный на земле, как слезы в янтаре…
Какая красота!..
Стели постель, старик! Так сладко, замирая,
Дремать, дремать, не слышать… А пока
Старушка Смерть, моя кормилица вторая,
Дай мне испить грудного молока!
СЕНЬОРА ЖУЛИЯ
Ах! Луны в январе!
МОГИЛЬЩИК
Нет комнаты, сеньор, все заняты, увы,
Когда желаете, имеются в канаве
Бесплатные места, там тихо средь травы.
Там горемыки спят… Вы отказаться вправе.
ЗЕ ДУШ ЛОДУШ>[12]
Гляди, Мария, молоко с небес текло!
Луна-то доится, кажись…
Снял комнату вчера тут юноша один,
Весьма доволен: на червях барыш имеет.
Известно, что с собой подобный господин
Приносит: кости лишь, плоть без червей истлеет.
ДОКТОР ДЕЛЕГАДУ
В ночи, как днём, светло!
АНТУ
Да, плоть у нас скудна. Но есть скелет!
А, вот, души давно уж нет в помине…
Скажи, ты сколько лет мне дашь? Сто лет?
Пойдём! Уже луна взошла в долине.
СЕНЬОР АББАТ
И эта! Ей бы ризу принести, так нет!
Одежду ангела!
ЖЕНА МЕЛЬНИКА
Сеньор, то лунный свет!
Ох, сто! И те, что скрыл, никто не угадает…
Твоих покойничков так нежит ночи тень:
«Вы спите, мама к вам не опоздает,
Пошла стирать она к источнику Белень…»
АСТРОНОМ
Такой луне быть летом в самый раз
На Мартина!
МОГИЛЬЩИК
Покойно будет здесь, среди кустов пунцовых,
И спальню вам всерьёз рекомендую эту:
Есть много тюфяков, из дерева, свинцовых,
Но сумаумы[58], вишь, удобнее и нету.
СЛЕПОЙ ИЗ КАЗАЛ
Скажи мне, друг, который час?
Напевая
«Перина из корней, повита светом млечным,
И простыни – земля, что мягче пуха гаг,
Я в Судный День тебе их дам под небом вечным…»
Готово. Что ещё? Не нужен ли табак?
КАРЛОТА
Луна, умерь свой свет, жестокий и всевластный!
Дай мальчику поспать, ведь он устал…
Несчастный!
АНТУ
Нет, больше ничего. Прощай, и дверь закрой.
Какая ночь! Луна гвоздики открывает…
Как тянет холодом здесь, в комнате сырой.
Гасите свет. Меня одежда согревает…
МАТЬ АНТУ
Луна, сыночка моего поторопи!
Согрето место, жду его…
О, мать! Возьми меня к себе и слушай: в наш
Последний час, ты не буди меня опять,
Как раньше, дома, – ты меня не будоражь,
Хотя бы и труба звала… Позволь мне спать…
БОГ
Спи, спи.

Париж, 1891

Примечания

Память

1. Борба – поселение в регионе Траз-уж-Монтеш.

2. В «Памяти» Нобре переплетает биографические факты своей жизни с мистикой и мифологией, подчёркивая предопределённость своей судьбы и тесную связь свою, с самого рождения, со смертью. Это подчёркивается им и в характеристике фазы луны, совпавшей со временем его рождения, – новолуния, которое считается недобрым временем, и в обещании скорой встречи с ним умирающей матери. В дни новолуния луна не видна на небосводе; это время безлунных ночей именуют днями Гекаты, а луну в этой фазе – «тёмной луной». Даты, связанные с рождением Антонио Нобре, окутаны тайной. В церковной книге храма Санто Илдефонсо в Порто записано, что он родился 7 августа 1867 года, однако, по свидетельству отца поэта, он родился 16 августа в 5 часов утра. Такая же путаница и с днём недели: сам Нобре указывает вторник, но ни одна из указанных дат (ни 7, ни 16 августа) не падает на вторник. По расчётам дней этого года предполагают, что была пятница.


Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузитанская лира

В антологию вошли образцы классической португальской поэзии XII–XIX вв. лирического, философского и социального звучания. В ней представлено творчество Жила Висенте, Луиса де Камоэнса, Мануэла Марии Барбоза ду Бокаже, Са де Миранда, Антеро де Кентала, Сезарио Верде и многих других поэтов.


Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.


Рекомендуем почитать
Два Заката

Эмили Дикинсон (1831–1886) родилась в Амхерсте (штат Массачусетс) и прожила там недлинную и малоприметную жизнь. Написав около двух тысяч стихотворений и великое множество писем, она осталась не замеченной и не узнанной современниками. Только XX век смог распознать в ней гениального поэта, но сравнить её по-прежнему не с кем.На русский язык стихи Э. Дикинсон начала переводить Вера Маркова. С тех пор к ним обращались уже многие переводчики. Переводы Татьяны Стамовой отдельной книгой выходят впервые.


Малые поэмы

Изначально задуманные как огромные поэтические работы, «Гиперион», «Падение Гипериона» и «Колпак с бубенцами» оказались последними, незавершенными эпическими произведениями Джона Китса (1795–1821) и остаются среди его малых поэм, к числу которых относится и «Ламия», опубликованная в 1820 году.Поэма «Колпак с бубенцами» на русский язык переведена впервые.


Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.


Лоренцо Медичи и поэты его круга

В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.