Мельница на Флоссе - [206]
Сестры Гест несколько утешились в своем несчастье, наблюдая подобное безрассудство в своем пасторе: по крайней мере брат их теперь в безопасности; упорство Стивена, так хорошо им известное, заставляло их постоянно опасаться его возвращения и женитьбы на Мэгги. Они не принадлежали к числу тех, кто отнесся с недоверием к его письму, но и не склонны были полагаться на твердость решения мисс Талливер: они подозревали, что она хотела избежать не брака со Стивеном, а тайного бегства и что надежда на его возвращение удерживает ее в Сент-Огге. Сестры Гест всегда относились к ней неодобрительно; теперь же они считали ее притворщицей и гордячкой, имея такие же основания для этого, как вы и я, для многих наших безапелляционных суждений подобного рода. Если раньше предполагаемый брак с Люси не приводил их в восторг, то теперь ужас перед возможной женитьбой брата на Мэгги, придав силу как их негодованию, так и искреннему сочувствию к этой бедной покинутой девочке, заставлял их страстно желать, чтобы Стивен вернулся и женился на ней. Как только Люси восстановит свои силы, они увезут ее от невыносимой августовской жары на побережье, где, как они по крайней мере надеялись, к ним присоединится и Стивен. Едва слухи о Мэгги и пасторе Кене достигли ушей сестер Гест, как они известили о них брата.
Все это время Мэгги имела возможность следить за постепенным выздоровлением Люси, постоянно получая от матери, тетушки Глегг и пастора Кена сведения о ней. Мысли Мэгги неизменно устремлялись к дому дядюшки Дина; она жаждала хотя бы пятиминутного свидания с Люси, жаждала произнести слова раскаяния, услышать из собственных уст Люси и прочитать в ее глазах, что она не верит в преднамеренное предательство тех, кого она любила и кому доверяла. Но Мэгги знала, что даже если бы гнев дяди не закрыл перед ней двери его дома, волнение, неизбежное в этом случае, могло причинить Люси вред. Увидеть ее, пусть даже словом с ней не обменявшись, — от одного этого Мэгги испытала бы облегчение, ибо ее неотступно преследовало лицо, жестокое в своей кротости, лицо, которое из сумерек ее памяти обращало к ней радостный, нежный взгляд, исполненный любви и доверия, лицо, ставшее теперь грустным и измученным от первого нанесенного сердцу удара. Этот туманный образ становился день ото дня все отчетливее, обретая необыкновенную выразительность и ясность под мстительной рукой раскаяния. Мягкие карие глаза с застывшим в них страданием всегда были устремлены на Мэгги и ранили ее тем сильнее, что она не находила в них упрека. Но никакой надежды на встречу у Мэгги не было. Люси была еще не в состоянии посещать церковь или какое-либо иное место, где Мэгги могла бы ее увидеть; мало того, от тетушки Глегг Мэгги стало известно, что Люси через несколько дней уезжает с сестрами Гест в Скарборо, где, по их словам, они рассчитывают встретиться со Стивеном.
Только те, кому знакома жестокая душевная борьба и страх перед своими эгоистическими желаниями — тот страх, который испытывает бодрствующая над ребенком мать перед снотворным, способным усыпить ее собственные муки, — только те способны понять, что чувствовала Мэгги, когда, услышав от миссис Глегг эту новость, осталась вечером одна в своей комнате.
Мэгги сидела в сумерках без свечи у раскрытого настежь окна, выходившего на реку; томительная духота лишь усиливала тоску, тяжким бременем лежавшую у нее на душе. Облокотившись на подоконник, она безучастно смотрела на стремительное течение реки, пытаясь удержать перед своим внутренним взором нежное грустное лицо, обращенное к ней без укора, а оно, казалось, с каждой минутой уплывало все дальше и дальше, постепенно теряясь за очертаниями возникшей между ними и затемнявшей это лицо фигуры. Услышав скрип отворяемой двери, Мэгги подумала, что миссис Джейкин несет ей, как и всегда в это время, ужин. Не имея расположения к пустым разговорам, что бывает следствием отчаяния и усталости, она даже не нашла в себе сил повернуться и сказать, что не будет ужинать: добрая маленькая миссис Джейкин, движимая лучшими побуждениями, непременно стала бы ее уговаривать. Не слыша звука шагов, Мэгги вдруг ощутила, как чья-то рука легко коснулась ее плеча и голос у самого ее уха произнес: «Мэгги!»
Прямо перед ней было лицо — изменившееся, но тем более милое — и карие глаза с их проникающей в душу добротой.
— Мэгги! — повторил тихий голос.
— Люси! — Мучительная боль прозвучала в этом восклицании.
Люси обвила руками шею Мэгги и прильнула к ее пылающему лицу.
— Я украдкой выскользнула из дому, — сказала она почти шепотом, садясь рядом с Мэгги и беря ее за руку. — Я улучила минуту, когда папа и все остальные ушли. Мне помогла. Элис Она ждет меня здесь. Я могу пробыть совсем недолго, уже очень поздно.
Легче было выговорить эти слова, нежели другие. Девушки сидели, глядя друг на друга. Казалось, ничего больше и не будет произнесено, потому что говорить было невыносимо трудно. Обе чувствовали, что слова будут слишком жгучими и вернут их к сознанию непоправимого несчастья. Но по мере того как Мэгги вглядывалась в Люси, все мысли ее отступали, растворяясь в любви и раскаянии, и вместе с рыданиями у нее вырвалось:
Самым масштабным произведением Джордж Элиот (псевдоним английской писательницы Мэри-Энн Эванс), настоящим шедевром стал роман «Мидлмарч» о провинциальном городке. В Мидлмарче творится немало ужасного – сомнительное обогащение, распри вокруг наследства, плетутся интриги, заключаются неудачные браки, но роман написан с мягкой иронией и проникнут типично викторианским оптимизмом.
«Адам Бид» – дебютный роман знаменитой английской писательницы Джордж Элиот. Одно из самых известных произведений в мировой литературе, мгновенно ставшее популярным с момента публикации в 1859 году. Главный герой, Адам Бид – трудолюбивый, порядочный, обладающий сильной волей и добрым сердцем плотник. Он без памяти влюблен в прекрасную Хетти Соррель. Но девушка отвергает любовь Адама ради Артура, внука местного сквайра. Их тайные свидания приводят к трагическим последствиям, разрушившим тихую и безмятежную деревенскую жизнь. На русском языке роман выходил больше ста лет назад, и теперь он вновь доступен для читателей.
Роман английской писательницы Джордж Элиот (1819–1880) «Мидлмарч» посвящен жизни английской провинции 1830-х годов.Автор с большой тонкостью и глубиной изображает конфликт между благородными, целеустремленными людьми передовых взглядов и тупым, ханжеским обществом стяжателей и мещан.Джордж Элиот. Мидлмарч. Издательство «Правда». Москва. 1988.Перевод с английского: И. Гуровой и Е. Коротковой.
«Даниэль Деронда» – роман выдающейся английской писательницы Джордж Элиот (англ. George Eliot, 1819-1880). *** Участь Гвендолин незавидна: живя в браке без любви, она жестоко страдает, пока на ее пути не встречается Даниэль Деронда… Другими знаменитыми произведениями писательницы являются романы «Миддлмарч», «Сайлес Марнер», «Ромола» и «Феликс Холт, радикал». Джордж Элиот, настоящее имя которой – Мэри Энн Эванс, является автором всемирно известных книг о превратностях человеческой судьбы.
Сайлес Марнер, искусный ткач и некогда уважаемый член небольшого религиозного общества, пережил предательство, людскую несправедливость и потерю с трудом заработанных долгими годами денег. Когда ничто, казалось бы, не вернёт замкнувшемуся и нелюдимому Сайлесу веру в жизнь и людей, в рождественские дни на его пороге появляется маленькая осиротевшая девочка. И душа отшельника оттаивает.«Сайлес Марнер» (1861) — самый предметный из «сельских» романов Джордж Элиот. Герои живут убедительной в глазах читателя жизнью, их окружает конкретный, узнаваемый мир.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.