Мелким шрифтом - [15]

.

Членство в этой комиссии очень повышает престиж нашей компании и «очень повышает мой личный престиж», уверяет Оскар.

Членство в комиссии по этике действительно почетно, и Оскар приобрел некоторую известность.

Когда у Би — би — си возникает этическая проблема, они призывают на помощь именно его: такой крупный юрист, как он, ее легко разрулит. (Недавно Оскар участвовал в телепередаче по текущим событиям: обсуждались последствия привлечения к суду Тони Блэра — будучи премьер — министром, тот принял решение о военном вторжении в Ирак.) И, что меня особенно бесит, Оскару это прекрасно удается. Перед телекамерой он будто в родной стихии, а я сижу у экрана злой как черт: подумать только, этот придурок учит всех уму — разуму, авторитетно рассуждая о том, что хорошо и что плохо в этом нелепом мире!

Хотя слава Оскара по масштабам очень скромна, он умело размазывает ее тонким слоем по самое некуда. Тайком заказал одной пиар — компании рекламу своего славного образа[62].

Способность Оскара повергать меня в шок — даже если я убежден, что уже выработал иммунитет к таким встряскам, — неизменно повергает меня в шок. Недавно, вскоре после того, как я обнаружил ту белую дверь, он вызвал меня ксебе в кабинет. Едва я заметил, что он сияет, точно медный таз[63], мое радостное настроение как рукой сняло.

— Таки быть, — сказал он, — сейчас я расскажу тебе про ту дверь в новый офис. Контракты уже подписаны. У нас новый клиент, но — никому ни слова! Держи язык за зубами.

— Что — то у меня в голове все путается, — сказал я.

— Тоже мне новость, — шутливо бросил Оскар. — Итак, нового клиента зовут ####[64].

— Но ведь это хитроумные производители жуткого оружия! — воскликнул я.

— Еще какие хитроумные. Знаешь, Фрэнки, кто в прошлом году сгреб больше всех бабла?

— Хитроумные производители жуткого оружия. И не называй меня Фрэнки.

— Смотри — ка, ты, Фрэнки, совсем не так туп, как кажется на первый взгляд, — заметил Оскар. — Что бы там ни гововорили.

— А тебе не приходит в голову, что работать на такую компанию нехорошо?

— Как это на тебя похоже, Фрэнк! Ни капли прозорливости! — воскликнул Оскар.

— Не уверен, что папа одобрил бы сотрудничество с ними.

— Не стоит поминать покойного папочку всуе. Эта карта бита.

— Вряд ли партнеры согласятся на такое сотрудничество, — заметил я.

— Уже согласились; я показал, сколько они получат бабла, и все дружно подписали необходимые бумаги, правда с одним условием: никому не сообщать, что мы работаем на ту компанию.

— А как же насчет ай — пи — о и фондовой биржи? — спросил я, — Это им вряд ли понравится.

— Да они в восторге! После того как мы заполучили такого мощного клиента, цены на наши акции взлетели до небес.

— Так, — промямлил я, вытаскивая из рукава последний козырь. — А что скажет на это комиссия по этике?

— И с ней все будет в порядке. Но на всякий случай — вдруг они страшно озаботятся этической стороной дела, — я уже создал отдельную компанию, собственно, даже несколько: из одной фиктивной компании вылупляется другая, и так далее, — сказал Оскар. — Нанимаем кучу с иголочки одетых клерков, пусть вкалывают, а нам останется только денеж ки качать. На кого мы работаем, никого не касается. С юридической точки зрения все чисто, комар носу не подточиь от той компании дистанцируемся, чтобы не огорчать наших клиентов и членов совета по этике. А потом, для вящей безопасности, я выстраиваю китайскую стену, оплетенную поверх колючей проволокой в виде суперзапретительной нормы[65].

Разок упомянув название компании, Оскар его вслух больше не произносил, заменяя короткой паузой:

— Как только начнется наше сотрудничество с [пауза], мы примем меры, чтобы никто из нас не был к нему причастен; единственным исключением, пожалуй, станешь ты: будешь вычитывать контракты, которые поступят из [пауза][67].

— Боже мой, а я‑то решил, что за той дверью кучка юристов и бухгалтеров ищет способ обойти папино завещание и вывести нас на фондовую биржу.

Оскар помолчал с плутоватой миной на лице, но в конце концов признался:

— Вообще — то говоря, на биржу мы уже вышли. Сделка с [пауза] подняла нас на новый, более высокий уровень, а это значит, что все мы, включая и тех, кто партнером не является — вроде тебя, дружище, — скоро будем в шоколаде. Надеемся в этом году добиться ай — пи-о.

— Как ты смеешь нарушать папино завещание? Он же хотел, чтобы фирма осталась у нас, а не перешла в руки какого — то безликого правления.

— Папа, конечно, был человек умный, но не слишком дотошный: в завещание вкралась одна несущественная оговорка, и нам удалось его обойти. Он написал — цитирую: «пока компания носит мое имя, она ни при каких обстоятельствах не должна регистрироваться на фондовой бирже». Вот я и решил, что пришла пора название изменить. Мы проводим ребрендинг, сегодня так поступают все. Плевое дело. Считаю, мы можем назваться, к примеру, «Фирмой»… или чем — то в этом роде. Там будет видно… Головастые ребята из отдела маркетинга что — нибудь да придумают.

Онемев от удивления, я лишь открывал и закрывал рот.

— Ты как, дружище, ничего? Держись, мы скоро разбогатеем, — сказал Оскар.