Мэлис Крэш и философствующие камни - [37]

— Достали, — с интонацией привыкшего ко всему демона ответила я. Остаток фразы звучал: «Не меньше, чем ты». — Это что, идея Стере? Сулмор, будешь подписываться?

— Ага, — разжала кулак юная хейтерша. — Если это хоть что-то изменит.

— Изменит, конечно! — с непрошибаемым апломбом заявила Морвен. — Все, кто подписал, будут участвовать в установке неснимаемой и непроницаемой защиты вокруг этих личностей.

— Неплохая идея, — автоматически ответила я, представив девчонок из сто первой ходящими в двух непрозрачных шарах абсолютной двусторонней защиты. — Только реализовать ее вам никто не даст.

— Они нам не помешают! — точная цитата из речей Стере, если честно. — Для этого мы и подписи собираем, чтобы типа как по закону было.

— Именно что типа как, — среагировала Сулмор. — Я подписываюсь, — она забрала блокнот у Стере и расписалась. Я сделала то же самое, после чего помахала ручкой и отдала сборку подписей Морвен. Внезапно мне в голову пришла еще одна мысль:

— Слушай, скажи Стере, чтобы она начала пробивать запрещение на экспериментирование без установки соответствующего защитного поля. Это более реально, — вполголоса добавила я, и уже про себя сказала: «Хотя в руках Стере даже самое простое задание становится невыполнимым». Когда Морвен покинула комнату, я сказала Сулмор:

— Держу пари, что ни ее, ни Стере не записали ни на один вид соревнований. Ведут себя так, будто им делать нечего.

— А мы себя как ведем? — отпарировала Сулмор. — Влезли зачем-то в какое-то нехорошо пахнущее дело… А снаружи солнышко светит, — Сулмор открыла окно. В комнату буквально ворвались звуки откровенно какофонического характера, созданные смесью разностилевых песен и композиций, исполняемых разве что от чистого сердца, — парни поют. Пошли подышим свежим воздухом. Хоть это и не жизненно важно для нас, но все равно надо как-то использовать последние относительно свободные дни.

— А первые? А заговор истинных? — вяло воспротивилась я.

— Никуда они не убегут, — созвучно моим мыслям ответила Сулмор.

Мы выползли из здания и я поняла, что подсознание было куда правее сопротивляющейся совести. Снаружи было тепло и солнечно, так как никто сегодня не тренировался менять погоду в плохую сторону. Птиц заменяла все та же какофония, несшаяся из окон корпусов интерната. Причины ее возникновения были тривиальны. Все хотели наслаждаться хорошей погодой и любимой музыкой одновременно. Вкусы у всех были разные. Чтобы соседи не заглушали своей любимой музыкой вашу, вы, не собираясь сдаваться и применять наушники, включали свое воспроизводящее устройство на полную громкость, пока не переставали вообще воспринимать звуки. То же самое происходило и у всех остальных. Результат — зона шумового загрязнения почти километрового радиуса. Наше с Сулмор любимое место отдыха находилось за пределами этой зоны, где уровень громкости не достигал раздражающих вершин. Располагаясь в горизонтальном положении в полуметре от травы, я сообщила:

— Зря магнитофон не взяли. Сегодня здесь слишком тихо.

— Не меньше половины тех, кто обычно музыку слушает, сейчас другим заняты, — констатировала Сулмор. И верно: чтобы расслышать отдельные слова, почти не требовалось прилагать усилий. На полной громкости работало всего чуть больше двадцати магнитофонов. — Трудятся, бедные.

— А что ты хотела? — задала я риторический вопрос. До Сулмор это дошло, и она не стала вслух перечислять весь список своих желаний. — Сегодня, если честно, весь день какой-то ненормальный, — я перевела стрелки разговора на тридцать градусов.

— А началось все еще вчера, — подхватила Сулмор. — Когда оборотни с шестого курса до полуночи хором выли «Can’t fight the moonlight»[24] под окнами.

— Ты слышала? — удивилась я. — Ты же спала вроде?

— С таким звуковым сопровождением разве заснешь? — интонации Сулмор ясно показывали, что не стоит отвечать на этот вопрос. — У них такой ультразвук, что любую антизвуковку пробивает, как фанеру.

— Ну ладно, нам еще повезло, — примирительно сказала я. — У них, по крайней мере, слух есть. Не то что у меня.

— А ты уверена, что тебе правду сказали? — опрометчиво спросила Сулмор. — Нет, сейчас петь не надо, но я все-таки считаю, что Готмог, то есть Нээре, тебе на ухо не наступал.

— Ладно, только не надо напоминать, — скривилась я. — Я знаю, что ты мне лучшая подруга и критиковать меня не будешь, но я и сама все отлично знаю. В том числе и свои откровенно слабые стороны.

— Так, кто тебя опять доставал? — валявшаяся в тени Сулмор привстала.

— Никто, — ответила я. — То, что у меня теневое зрение[25] почти не действует — это правда, а за правду я не убиваю.

Вообще-то желание такое часто возникает, но я по крайней мере могу сдерживаться, а Сулмор сразу пойдет раздавать направо и налево удары ногами, как только услышит «слепая ярость[26]», если я ей пожалуюсь. Она вообще очень щепетильно относится к высказываниям, затрагивающим честь и достоинство ее семьи и лучших друзей.

— А стоило бы. Как темные, имеем полное право тренироваться, — пожала плечами Сулмор.

— Тебе не надоело решать все проблемы с помощью силы? — поинтересовалась я. — Есть же и другие способы, и у тебя неплохо получается. Как ты сегодня Энвина отбрила, а?