Мексиканский для начинающих - [4]

– Бамонос! Поехали!

Вертолетчик внимательно поглядел мне в глаза.

– Может быть турбуленсия, – сказал он и включил пропеллер.

– У меня уж давно турбуленсия, – отозвался Петя.

Вертолет клюнул носом, приподнял хвост и эдак бочком-бочком, как подраненная сорока, скользнул меж отелями к морю.

Пока мы с Петей прилаживали на голове наушники для переговоров, море улетело далеко вниз, а в приоткрытые окна задувал поднебесный ветер, в котором, казалось, угадывалось уже дыхание бездонной космической пропасти.

Море вдруг раскрылось под ногами, как огромная устрица. Оно стало понятнее – его заливы, течения, отмели, косы, рифы и сами цвета: от сине-черного, через зеленый, к прозрачно-бирюзовому.

Было очевидно, что Карибское море – довольно веселый персонаж. В нем струились и спиралеобразно вихрились жизненные токи. Более того, я понял, что оно связано с воздухом, с небесной, как говорится, стихией. Вроде была четкая грань между морем и небом. Но сквозь нее тут и там проникали почти неразличимые глазом восходящие и нисходящие потоки.

– Тоже мне открытие, – буркнул Петя в мои наушники. – Я это с пятого класса помню – коловращение воды в природе! Ты лучше глянь – наша подлодка опять на дно залегла!

Действительно, «Атлантис» белел сквозь прозрачную воду и я даже углядел рядом с ним знакомую бешеную блондинку. Ей было грустно без нас с Петей.

Да и отставной прапорщик – морской таракан – пригорюнился, как сирота, на камушке.

Сердце мое сжалось от какой-то неясной любви ко всем униженным и обездоленным. Хотелось облобызать вертолетчика и всплакнуть на Петиной груди. Еле совладав с собою, я поднял глаза и узрел древний, восточный знак, символ вселенной.

Туча вогнутой черной каплей закрыла полнеба, разделив весь мир на «инь» и «янь». Она придавила, сплющила солнце, но лучи его все же пробивались, и казалось, что это сияющая голова гигантского змея, украшенная золотыми перьями, глядит с заоблачной высоты на землю, на остров Канкун, на вертолет, где затаились мы с Петей. Пернатая голова строго склонялась над нами.

– Педро! – воскликнул я, тыча пальцем в окно и почти вываливаясь из геликоптера. – Педро! Кукулькан!

– Не ори – не дома. И дома не ори! – отвечал Петя назидательно.

– Да, правда же – Кукулькан! – не унимался я.

Туча подвинулась, и пернатая голова змея проявилась еще отчетливей. Его тело зеленоватым клубящимся жгутом извивалось над морем, а хвост уходил в тихие воды лагуны Ничупте.

Вот оно – гнездо Кукулькана!

Гигантская спираль простиралась от земли до солнца, и я понял вдруг, что пернатый змей Кукулькан, бог майя – Бог Времени! А под нами покоилось Гнездо Времени – море, острова, лагуны, сельва! Отсюда растекается Время по миру. У меня закружилась голова, а перед глазами галопировали столетия.

Вперемешку я видел – шхуны под черными парусами и папирусные лодки, строительство пирамид и конные отряды конкистадоров, игру в каучуковый мяч и яркие росписи храмов. Воздвигались города и умирали, поглощаемые сельвой…

О, я прикоснулся к хвосту Кукулькана, ко Времени! И оно более не отторгало меня, оно пело в моих вертолетных наушниках, как сладкоголосые сирены. Это немного напоминало «Степь да степь», только было глубже, задушевней и лиричней, без подводного надрыва.

Я сидел и улыбался, как умалишенный на электрическом стуле.

– Турбуленсия! – пробилось ко мне любимое слово нашего пилота.

Вертолет, как на деревенской дороге, изрядно потряхивало. Но я-то понимал, что это ухабы времени.

Вскоре мы прочно встали полозьями на плоский холм и вылезли из вертолета.

– Все, Педро, ты свободен – Кукулькан не будет мстить!

– Да ладно тебе хреновину молоть, – буркнул Петя. – А что, кстати, значит – «портате бьен»? В моем словарике такого нету.

– По-испански «веди себя хорошо». Откуда ты это взял? – поинтересовался я.

– Всю дорогу кто-то бубнил в левый наушник: «Портате бьен, Педро!» Думал – ты шутишь. Хотя, верно, пилот баловался! Сукин кот с турбуленсией!

Зачем было огорчать Петю? Да он бы вряд ли поверил. Но я-то знал определенно, что это был голос Кукулькана.

Коктейли Карибского моря

Эти коктейли отражение карибской жизни вообще, в которой всего в избытке. Пройдет один день, а, кажется, – годы минули.

Педрюша-то, приятель мой, успел разработать научный подход к потреблению коктейлей.

– Ты, – спрашивает, – сколько часов в сутки спишь?

– Ну, часов семь-восемь…

– Правильно, и еще часика два можно прихватить после обеда, – согласился Петя. – Итак, на активный отдых остается около двадцати часов. И надо распорядится ими по-умному, по программе, а не пускать на самотек.

Пока я соображал, откуда могли возникнуть эти двадцать часов, Петя извлек из просторных плавок электронный блокнот.

– Знаешь ли, с этой вещицей можно опуститься на дно глубочайшей в мире Мариинской впадины, – и он с любовью принялся водить пальцем по кнопочкам. – Гляди-ка, какой я тут планчик набросал по коктейлям…

И впрямь, сверхпрочный Петин блокнот выдал план, от которого в буквальном смысле можно было закачаться.

Утро начиналось с коктейля «Конга»: сок апельсиновый, сок ананаса, гранадина и банан.

– Это, конечно, чепуха, – пояснил Петя, – Однако необходима для плавного вливания в процесс.