Механическая пьеса для неоконченного пианино - [2]

Интерлюдия.

Мир изменился, и первыми это осознали немецкие солдаты передовых частей. Изменившийся ландшафт, потеря многих ориентиров и целей - все это вызвало шквал панических докладов наверх и не менее панических запросов сверху. Еще больше непонятного добавилось, когда вернулись остатки самолетов, наносивших первый удар. Из более шестиста бомбардировщиков и двухсот истребителей вернулась едва половина, причем части экипажей требовалась срочная психиатрическая помощь. Бившиеся в истерике 'белокурые бестии' кричали об адских летающих привидениях, о внезапной гибели друзей.. Сохранившие голову на плечах летчики докладывали о летающих 'трубах' со стреловидными крыльями, с огромной скоростью атаковавших самолеты и открывших мощный пушечный огонь, новых 'Ратах' [1] с пушками, летавших со скоростью 'Фридриха' [2], о необычайно точном зенитном огне. Вобщем, разбор полетов занял около двух часов и второй ударный эшелон взлетел уже тогда, когда по плану должен был возвращаться назад. Хотя это уже было неважно, так как и на земле наступление было приостановлено.

Инерция предвоенного планирования, как всегда, одержала верх. С задержкой, после кратковременной доразведки, при уже светлеющем небе, а не ночью, но немецкая артиллерия открыла огонь. Войска получили приказ на наступление и, вспоминая черта, командование, свиней и ... (сами можете представить, о чем говорят в таком случае далекие от политеса солдаты и офицеры фронтовых частей), приступили к его выполнению. Среди них был и командир противотанковой роты обер-лейтенант Бруно Винцер. Да, да тот самый Бруно Винцер, автор знаменитой книги 'Солдат трех армий', уцелевший в боях Восточного фронта, ставший майором Германской армии в Великобритании, а при бегстве оттуда чудом переплывший Ла-Манш и дослужившийся до генерала новой Национальной Народной Армии Германской Демократической Республики.

Командование решило разобраться с отсутствием связи и непонятными докладами из Пруссии параллельно с выполнением планов, а на всякий случай - начать передислокацию резервов к северу восточного фронта. Но уже к концу дня большинство информированных об обстановке лиц считало, что лучше было вообще отменить выполнение 'Барбароссы' в этом году. Однако наступление продолжалось, преодолевая усиливающееся с каждым днем сопротивление русских.

Граница Восточной Пруссии, недалеко от г. Сувалки.

Несмотря на плотный огонь артиллерии, хотя и позднее намеченного срока, но открывшей огонь через границу, Бруно приказал головному взводу спешиться и продвигаться вперед в полной боевой готовности. Только орудие по-прежнему тянули машиной, а не катили солдаты. Группы деревьев, напоминавшие о прежней роще, хотя и голые, могли укрывать замаскировавшихся пограничников, а то и солдат, и обер-лейтенант не хотел слишком рисковать своими подчиненными. Мысль оказалась удачной, поскольку только успевшая пересечь границу цепь была встречена огнем нескольких ручных пулеметов, хорошо укрытых в группе безлиственных, но создающих неплохое прикрытие деревьев. Одна очередь повредила и тягач орудия. Пригибаясь под огнем, солдаты пытались отцепить 37 мм пушку и развернуть ее для стрельбы. Несколько человек упало, убитые или раненые и Винцер приказал спешиться второму и третьему взводам. Развернувшись в цепь, завязая в начавшем уже интенсивно таять глубоком снегу, противотанкисты пытались обойти замаскированную огневую точку русских, но были встречены огнем еще нескольких пулеметных точек. Обстрел из 37 мм орудий подавил некоторые из них, другие постепенно замолкали сами, или подавленные, или покинутые оборонявшимися русскими. Немцы видели и даже обстреляли несколько отступавших русских, явно отходящий пограничный дозор, но тем удалось скрыться.

Впрочем, это мало помогло роте...

Кроме сопротивления русских, их задерживала и невесть откуда взявшаяся распутица. Машины с орудиями вязли в раскисшей грязи, отнюдь не напоминавшей шоссе, которое была обозначена на карте. Немного позже дорога нашлась, но она шла совсем не так, как показывала карта и была покрыта щебнем и смесью тающего снега с грязью, что не сильно повышало скорость передвижения машин.

Не добравшись до городка, они были вновь остановлены, на этот раз приказом командования и расположились на отдых в чистом поле, среди снега и грязи. Установив насколько палаток, ворча и дрожа от холода в своем летнем обмундировании, солдаты стали приводить в порядок снаряжение. На оставленном пограничниками поле боя дозором второго взвода был найден лишь один убитый русский в незнакомого покроя форме, а самое интересное - вооруженный неизвестным, но явно автоматическим карабином. Подсчитали потери роты - трое раненых, двое убитых и разбитый тягач первого взвода. Подъехала кухня, подтянулись похоронщики, санитары и трофейщики. Но карабин так и остался у Винцера. Ему было интересно посмотреть на незнакомое оружие, внешне напоминающее виденный им мельком на полигоне автоматический карабин, испытывавшийся в 1935 году.

'Интересная конструкция'- заметил лейтенант Штейнберг, раненый в руку, но после перевязки оставшийся в роте и теперь вместе с Винцером, ротным фельдфебелем Кемпке и командиром второго взвода Плейшнером, пытавшийся разобраться в трофее. Предохранитель и переводчик огня оригинальной конструкции они раскусили сразу, а вот разборка карабина заняла у них довольно много времени, пока Кемпке не нажал на защелку и не смог отделить крышку сложной формы, закрывающую затвор. Простая и элегантная конструкция затвора, разбирающегося без всяких инструментов, восхитила всех. Понравился и емкий секторный магазин, судя по виду вмещающий около 25-30 патронов. Патроны были не менее интересны. Гильзы, покрытые лаком, явно не из латуни, короткие, сантиметра 4 в длину. Сам патрон на фоне маузеровского смотрелся коротышкой, но был несколько больше и мощнее пистолетного. Обсуждение карабина затянулось допоздна и было прервано только огневым налетом русской артиллерии, хотя весьма неточным, и ночной темнотой.