Мегрэ в Виши - [4]

Эта мысль раздражала и в то же время беспокоила его, ибо он не чувствовал себя ни пожилым, ни даже стареющим человеком.

Молодость не мешала доктору Риану жить в красивом особняке из розового кирпича на бульваре Соединенных Штатов, и если декор здания слегка напоминал стиль 1900 года, то само оно, с мраморными лестницами, с натертой до блеска мебелью, с горничной в чепчике, украшенном английской вышивкой, не выглядело от этого менее богатым.

— Полагаю, ваших родителей уже нет?.. От чего умер ваш отец?.. — Врач отмечал ответы на карточке, делая записи старательно, четким почерком штабного писаря. — А ваша мать?.. У вас есть братья?.. Сестры?.. Чем вы болели в детстве?.. Корью?.. Скарлатиной?..

Не скарлатиной, а корью, совсем молодым, когда еще была жива мать. Он даже сохранил очень теплое воспоминание о болезни, ибо мать ему в скором времени пришлось потерять.

— Каким спортом вы занимались?.. Несчастных случаев не было?.. Часто ли болели ангиной?.. Полагаю, вы заядлый курильщик?..

Молодой доктор лукаво улыбнулся, желая показать, что ему известна репутация Мегрэ.

— Нельзя сказать, что вы ведете сидячий образ жизни…

— Это зависит от обстоятельств. Случается, три недели, а то и месяц провожу в кабинете, а потом внезапно оказываюсь на улице и остаюсь там на несколько дней…

— Питание регулярное?..

— Нет…

— Вы не соблюдаете никакой диеты?..

Не был ли он обязан признать, что любит тушеные блюда, рагу и соусы, благоухающие всеми травами Сен-Жана?

— Вы не только гурман, но и большой любитель поесть?

— Да, большой…

— А вино? Пол-литра, литр в день?

— Да… Нет… Больше… За столом обычно я пью два или три бокала, не больше… На работе иногда позволяю себе кружку пива, заказанного в соседней пивной…

— Аперитив?

— Довольно часто, с тем или иным моим сотрудником…

В пивной «У дофины». Вовсе не из-за пьянства, а ради атмосферы — дружеских толчков локтями, запаха кухни, аниса, кальвадоса[1], которым, казалось, пропитались стены. Почему он стыдится всего этого перед сидящим напротив молодым человеком, таким порядочным, так хорошо живущим?

— В общем, без особых излишеств…

Мегрэ хотел быть честным:

— Это зависит от того, что вы считаете излишеством. Вечерами я не прочь выпить стаканчик-другой терновой настойки, которую моя свояченица присылает нам из Эльзаса… Расследования часто заставляют меня проводить какое-то время в кафе или в барах… Это трудно вам объяснить… Если я начинаю одно из расследований с вувре, потому что нахожусь в бистро, где подают это белое игристое вино, то стараюсь и дальше продолжать его пить…

— И сколько бокалов в день?

Мегрэ невольно вспомнил детство. Деревенская исповедальня, где пахло старым заплесневелым деревом, и кюре, нюхавший табак…

— Много?

— Вы, несомненно, скажете, что много…

— И долго это продолжается?

— Иногда три дня, порой восемь или десять, если не больше. Все зависит от удачи…

Ему не высказывали упреков. Его не заставляли читать молитвы, но он догадывался о том, что этот светловолосый доктор, сидящий на солнце, склонившись над прекрасным столом из красного дерева, думает сейчас о нем.

— У вас не было серьезных расстройств желудка? Не было изжоги, головокружений?

Действительно, головокружения. Ничего серьезного, но случалось, особенно в последние несколько недель, что он менее прочно чувствовал себя в мире, который словно бы утрачивал свою реальность. Сам же комиссар, хоть и терял устойчивость, но оставался на ногах.

Это ощущение не было столь сильным, чтобы всерьез обеспокоить его, но раздражало. К счастью, такое состояние длилось лишь несколько минут, не больше.

Однажды его прихватило, когда он собирался переходить бульвар Пале и ждал удобного случая, чтобы ступить на мостовую.

— Понимаю… Понимаю…

Что он понимал, этот доктор? Что Мегрэ болен? Что он слишком много курил и пил? Что в его возрасте пришло время соблюдать диету?

Мегрэ не был подавлен. Он улыбался той улыбкой, которую жена увидела у него тогда, когда они оказались в Виши. Казалось, он посмеивается над собой, но на самом деле все же был немного расстроен.

— Теперь мы пройдем сюда…

На сей раз — все по полной программе! Его даже заставили в течение трех минут подниматься и спускаться по приставной лестнице. Измерение артериального давления лежа, сидя, стоя. Потом — рентген.

— Дышите… Глубже… Больше не дышите… Вдохните… Держите воздух… Выдохните…

Это было забавно и в то же время прискорбно, драматично, но и нелепо. Быть может, ему предстояло прожить еще тридцать лет, но могло случиться и так, что через несколько минут ему, соблюдая предосторожности, объявят о том, что жизнь здорового, нормального человека для него закончилась и отныне он будет инвалидом, и никем иным.

Все прошли через это, все те, кого Мегрэ встречал в парке, подле источников, под пышной листвой, у водной глади, даже те, кто загорал на пляже или играл в шары и теннис на другом берегу Аллье среди тенистых деревьев спортивного клуба.

— Мадемуазель Жанна…

— Да, месье…

Медсестра знала, что нужно принести. Все это было частью той рутины, в которую входили теперь супруги Мегрэ.

Сначала маленькое приспособление, предназначенное для того, чтобы, уколов кончик его пальца, собрать капельки крови и распределить по пробиркам.