— Почему вы не курите свою трубку? Вы же прекрасно знаете, что можете курить. Я ездила за вами в Мен. Я еще не знала, что тут замышлялось. Вначале мне казалось, что Мониту могли убить из-за того, что я назначила ее своей наследницей. Признаюсь вам, именно вам — их это не касается. Есть вещи, которые их не касаются. Признаюсь вам, я подозревала, что меня хотят отравить. Вот и все, комиссар. Теперь остается малыш. Я довольна, что вы о нем позаботились, потому что, верьте мне, он мог бы покончить с собой, как Монита.
Поставьте себя на их место. В таком возрасте вдруг узнать…
Для мальчишки это было еще тяжелее. Он хотел знать все. Мальчики более предприимчивы, чем девочки. Он знал, что его отец хранит свои личные бумаги в маленьком шкафчике. Мне все это рассказала Эме. Эрнест Малик ничего от нее не скрывал, он полностью доверял ей — ведь она покорялась ему, как рабыня.
Малик заметил, что кто-то взломал шкафчик, и сразу же заподозрил сына.
— Какие документы он мог там найти? — вздохнув, спросил Мегрэ.
— Этой ночью я их сожгла. Я поручила Лоране сходить за ними, но она не решилась зайти в дом, где находился труп ее мужа.
Их принесла Эме.
Там были письма от нее — вернее, записочки, которые они, не стесняясь, передавали друг другу здесь, чтобы назначать свидания.
Там были и расписки Роже Кампуа. Малик не только сам давал ему деньги в долг, чтобы сильнее запутать его, но и заставлял обращаться к ростовщикам, у которых потом скупал его векселя.
Он все это хранил.
И с презрением добавила:
— Несмотря ни на что, у него была душа конторщика!
Она не поняла, почему Мегрэ, тяжело вставая, добавил:
— Сборщика налогов!
Он сам усадил ее в машину, и она на прощание протянула ему руку через дверцу.
— Вы не очень на меня сердитесь? — спросила она в ту минуту, когда полицейская машина тронулась, чтобы увезти ее в тюрьму.
Мегрэ так никогда и не узнал, имела она в виду то, что вытащила его на несколько дней из тихого садика в Мен-сюр-Луар, или то, что она выстрелила в Малика.
Долгие годы в семье Аморелей был свой «скелет в шкафу», и старуха Бернадетта взяла на себя труд выбросить его оттуда, уподобясь тем бабушкам, которые не могут терпеть в доме грязь.
