Мегрэ ошибается - [11]

— Когда вы пришли, он находился в спальне?

— Да. Я оказала ему первую помощь.

— Вы изучали медицину?

— До замужества я работала медицинской сестрой.

С самого начала Мегрэ не мог определить, к какой социальной среде принадлежит мадам Гуэн. Теперь он понял, на чем основана эта уверенность в себе.

— Продолжайте.

— Это почти все. Я хотела позвонить одному из наших друзей — он врач, но Этьен пришел в себя и запретил мне вызывать кого-либо.

— Он удивился, обнаружив вас у своей постели?

— Нет. Он всегда и обо всем говорил мне. Не скрывал ничего. В ту ночь он поднялся со мной наверх и спокойно уснул.

— Тот приступ произошел с ним впервые?

— Года три назад тоже произошла подобная история, но менее опасная.

Она по-прежнему держалась так спокойно и уверенно, что можно было подумать, что мадам Гуэн в костюме медсестры находится у постели больного. Если кто и удивлялся, так это Люка, который не знал подробностей дела и не понимал, как женщина вообще может так спокойно говорить о любовнице собственного мужа.

— Почему вы решили поговорить со мной сегодня? — спросил Мегрэ.

— Консьержка сказала, что вы хотите поговорить с мужем. И я подумала: нельзя ли этого избежать? Не смогу ли я снабдить вас аналогичными сведениями? Вы знаете профессора Гуэна?

— Только понаслышке.

— Это необыкновенный человек. Таких, как он, — единицы.

Комиссар согласно кивнул головой.

— Он всю жизнь посвятил своей работе, и она для него — настоящее призвание. Кроме того, что ему приходится делать в больнице Кошена, случается, он проводит три-четыре операции в день, а вы, наверняка, знаете, как тонки эти операции. За них не берется ни один врач. Так что ничего удивительного, что я взяла на себя все остальные заботы, стараясь оградить его от повседневной суеты.

— После смерти Луизы Филон вы видели вашего мужа?

— Он приходил пообедать. Утром же, когда он уходил, мы ничего еще не знали.

— Как он воспринял сообщение о ее смерти?

— Это было сильным ударом для него.

— Он любил ее?

С минуту мадам Гуэн смотрела на Мегрэ, не произнося ни слова. Потом бросила быстрый взгляд на Люка, чье присутствие ее явно смущало.

— Мне кажется, господин комиссар, насколько я о вас слышала, вы человек, способный понять многое. В том числе и то, почему я хочу избежать огласки. Профессор принадлежит к той категории людей, которых не должны касаться сплетни, а его работа слишком важна для людей, чтобы обременять его повседневными заботами.

Услышав — слова «повседневные заботы», Мегрэ невольно посмотрел на то место, где еще сегодня утром лежал труп Луизы Филон.

— Если позволите, я вкратце опишу его характер.

— Будьте любезны.

— Вы, вероятно, знаете, что он родился в Севенне, в бедной крестьянской семье?

— Я знаю лишь, что он из крестьянской семьи.

— То, чего он добился, произошло исключительно благодаря его собственному уму и сильной воле. Без всякого преувеличения можно сказать, что у него никогда не было детства. Вы понимаете, что я этим хочу сказать?

— Прекрасно понимаю.

— У него попросту природный дар. Хоть я и его жена, но рискну утверждать, что он — гений. И многие говорят это, и еще будут говорить.

Мегрэ одобрительно кивал.

— У большинства людей странное отношение к гениям. Они считают вполне нормальным, что те отличаются от всех умом и профессиональными способностями. Никого из больных не удивляет, например, то, что профессор Гуэн поднимается в два часа ночи, чтобы провести операцию, которую только он в состоянии сделать, а ровно в девять утра он должен быть в больнице у своих пациентов. Однако все эти больные будут шокированы, если узнают, что профессор Гуэн отличается от них и в остальных вопросах.

Мегрэ догадался, куда она клонит, но предпочел, чтобы мадам Гуэн закончила свою мысль. Она сделала это с полным самообладанием.

— Его никогда не интересовали мелкие жизненные радости. У него и друзей-то нет. Не припомню, когда он в последний раз ездил в отпуск. Его жизненная сила и энергия поразительны. Но единственным способом снять это напряжение для него являются лишь женщины.

Она бросила быстрый взгляд на Люка и снова обратилась к Мегрэ.

— Надеюсь, вас это не шокирует?

— Абсолютно нет.

— Вы понимаете, о чем я говорю? Профессор не из тех людей, что способны ухаживать за женщинами. Он просто не любит этого, да у него и не хватает терпения. Ему нужна от женщины только грубая физическая близость, и вряд ли он когда-либо в жизни влюблялся.

— В вас он тоже не был влюблен?

— Я сама часто задумывалась над этим. Понятия не имею. Мы поженились двадцать лет назад. Когда мы познакомились, он был холостяком и жил один со старой служанкой.

— В этом доме?

— Да. Он снял эту квартиру случайно, когда ему было тридцать лет, и ему не приходило в голову сменить ее, даже когда он стал профессором в больнице Кошен, находящейся на другом конце города.

— Вы работали в больнице вместе с ним?

— Да. Думаю, что я могу быть с вами откровенной? Долгое время он не обращал на меня ни малейшего внимания. Я, конечно, знала, как и все в больнице, что через его постель прошло большинство сестер. Но на следующий день он забывал об этом. Однажды ночью, когда я дежурила и мы оба ждали результата одной очень сложной операции, которая длилась три часа… тогда мы и стали близки.