— Она мне много о вас рассказывала.
Теперь комиссар понимал, что не в книгах мадам Парандон нашла слова, которые, казалось, обвиняли ее мужа. Она переносила на него все, что было присуще ей самой, свои душевные муки.
Он посмотрел на часы и пояснил:
— Я дал ей время, чтобы одеться, собрать чемодан… С ней в комнате ее горничная.
…если обвиняемый был в состоянии безумия или если он был принужден к тому силой, которой он не мог противостоять…
Люди, которых ему по долгу службы приходилось арестовывать, иногда бывали оправданы судом, иногда осуждены. Некоторые из них, особенно часто это бывало в самом начале его деятельности, были приговорены к смертной казни, а двое из них даже просили, чтобы он не покидал их в последние минуты.
В юности он начал заниматься медициной и жалел, что пришлось ее бросить из-за семейных обстоятельств. Если бы ему удалось продолжить занятия, разве не выбрал бы он психиатрию?
Тогда ему пришлось бы ответить на вопрос:
…если обвиняемый был в состоянии безумия во время совершения действия или если он был принужден…
Может, и не так огорчительно, что ему пришлось оставить медицинский. А теперь он не обязан решать.
Парандон встал, подошел к нему своей нерешительной, неуклюжей походкой и протянул руку.
— Я…
Но он не в силах был продолжать. Они только и сделали, что, глядя друг другу в глаза, распрощались за руку. Потом Мегрэ пошел к двери и, не оборачиваясь, закрыл ее за собой.
Он был удивлен, увидя Люка и Торранса у выхода. Взгляд его помощника, брошенный в сторону салона, объяснил ему, почему Люка оставил свой пост в коридоре.
Посреди салона в светлом костюме, белой шляпке и белых перчатках стояла мадам Парандон. Рядом с ней Лиза держала чемодан.
— Садитесь обе в машину и ждите меня…
Мегрэ чувствовал себя распорядителем на похоронах и знал, что всегда будет противно вспоминать минуты, которые он сейчас переживает.
Он подошел к мадам Парандон, слегка поклонился и услышал, как она произнесла тихим, спокойным голосом:
— Я следую за вами…
Лиза спустилась в лифте вместе с хозяйкой. Шофер вскочил, чтобы открыть дверцу; крайне удивленный тем, что Мегрэ не садится в машину сзади, он взял чемодан и положил в багажник.
— Вы отвезите мадам Парандон на набережную Орфевр, 36. — обратился к нему Мегрэ. — Въедите через арку во двор и поверните во дворе налево…
— Слушаюсь, господин комиссар.
Мегрэ подождал, пока машина пробьется через целую заставу озадаченных журналистов и фотографов, потом, осаждаемый их вопросами, вырвался и сел в маленькую черную машину сыскной полиции, где уже сидели Люка и Торранс.
— Вы сейчас произведете арест, господин комиссар?
— Не знаю.
— Вам удалось найти виновного?
— Еще не знаю, ребята…
Он говорил сущую правду. Одно за другим ему приходили в голову слова шестьдесят четвертой статьи, ужасающие по своей неточности.
А солнце все светило, каштаны цвели, и он увидел тех же людей, круживших около дворца президента Республики.
