Мегрэ и субботний клиент - [27]

Пру с высокомерным видом процедил:

— Ну, где-то через неделю…

— То есть, почти сразу же после вашего поступления на работу?

— Да, мы очень быстро сошлись…

— Вы знали о том, что с ней, как вы выразились, сошлось большинство ваших товарищей?

Внезапно кровь прилила к щекам Пру, и какое-то время он яростно сжимал челюсти.

— Вы знали об этом? — настойчиво добивался ответа Мегрэ.

— Это вас не касается.

— Вы любите ее?

— Это мое личное дело…

— Когда вас застал Планшон?

— Он нас не застал…

— Мегрэ притворился, что удивлен этим словам.

— Я думал, что он застал вас на месте преступления, и поэтому он…

— Что, поэтому он?

— Минутку… Дайте мне привести свои мысли в порядок… Вы были одним из рабочих Планшона и при случае спали с его женой… Вы продолжали жить на улице Лепик?

— Да…

— И вот однажды вы перебрались в дом на улицу Толозе и таким образом вытолкнули из кровати Планшона, чтобы занять его место…

— А вы его видели?

— Кого?

— Планшона… Вы только что сказали, что он должен был вам позвонить… Значит, он встречался с вами… Он приходил к вам?.. Он на нас жаловался?..

Взгляд Мегрэ стал неясным, и вся его персона источала раздражающую пассивность. Будто не слыша вопроса, он равнодушно глядел в окно и, затягиваясь дымом из трубки, шептал что-то, как будто сам себе:

— Я пытаюсь представить себе эту сцену… Планшон возвращается вечером к себе домой и видит раскладушку, которую для него приготовили в столовой… Разве не удивился ваш хозяин?.. До этого времени он ничего не знал о том, что творилось у него за спиной. И вот он внезапно узнает, что больше не имеет права спать в собственной постели…

— Вас это забавляет?

Пру, похоже, сохранял спокойствие, только глаза у него стали более жесткими и заблестели, и время от времени было слышно, как он сжимал челюсти.

— Вы ее так любили?

— Это моя жена!

— По закону — она еще жена Планшона… Почему ваша любовница не развелась?..

— Потому что для развода необходимо согласие обоих супругов, а он упорно отказывался дать ей развод…

— Может, он ее тоже любил?

— Я этого не знаю. Да и не хочу знать. Спросите у него сами… Если вы с ним встречались, то так же прекрасно, как и я, знаете, что он не мужчина… Он тряпка!.. Он выродок!.. Он…

Голос Пру был полон злобы.

— Он отец Изабеллы…

— А знаете ли вы, что Изабелла скорее хочет видеть меня в этом доме, чем этого типа, который каждый вечер набирается и плачется у кровати дочери?..

— До того, как вы поступили к нему на работу, он не пил…

— Это он вам сказал?.. И вы ему поверили?.. В таком случае, мы напрасно теряем здесь время…

— Верните мне документ, задайте мне вопросы, которые у вас еще остаются, и давайте на этом закончим… Меня совсем не волнует, что вы обо мне плохого мнения…

— Есть одна вещь, которая мне непонятна.

— Только одна? — с иронией спросил Пру. А Мегрэ, словно не слыша, продолжал рассуждать вслух медленным и монотонным голосом:

— Вот уже чуть больше двух недель, как Планшон уступил вам свою долю в деле… Ваша любовница и вы стали владельцами его мастерской… Думаю, Планшон уже не желал работать под вашим началом!..

— Конечно, поэтому он и уехал…

— Да, но он проработал после этого еще две недели…

— Вас это удивляет, потому что у вас своя логика. Вы считаете, что люди должны вести себя так или так, а не иначе… Однако бывает, что человек поступает иногда вопреки всякой логике… Иначе он не спал бы два года на раскладушке, а жена его в это время спала со мной в соседней комнате… Что вы на это скажете?

— Итак, подписав акт о продаже, Планшон тем самым согласился уйти из дома?

— Именно об этом мы и договорились между собой…

— В какой-то степени у вас появилось право вышвырнуть его за дверь…

— Не знаю… Я не адвокат… Мы же согласились терпеть его присутствие еще две недели…

Слушая Роже Пру, комиссар мысленно представлял себе, как человек с заячьей губой исповедуется у него в гостиной на бульваре Ришар-Ленуар, а сквозь застекленную дверь виднеется стол, накрытый для ужина. Конечно, до прихода Планшон выпил несколько рюмок, как он сознался, для храбрости, да и сам Мегрэ, чувствуя, что силы посетителя тают, налил ему сливянки. Однако, несмотря на то что Планшон был не совсем трезв, исповедь его показалась комиссару правдивой.

И все же… Не ощутил ли в тот субботний вечер Мегрэ нечто вроде неловкости? Не приходило ли ему несколько раз в голову сомнение и не смотрел ли он на своего собеседника более жестким взглядом?

Его длинный монолог был полон страсти.

Но и в голосе Рене, хотя она и старалась держать себя в руках, тоже звучала страсть.

Да и Пру, пытавшийся казаться хладнокровным, порой крепко сжимал зубы.

— Почему вы считаете, что он принял внезапное решение уйти из дома именно в понедельник вечером? Пру лишь безразлично пожал плечами.

— Он унес с собой три миллиона франков? — Продолжал настаивать Мегрэ.

— Я у него об этом не спрашивал.

— Когда вы ему их вручили две недели назад, что он с ними сделал?

— Он поднялся на второй этаж… Думаю, он где-то их спрятал…

— Он не отнес их в банк?

— В тот день он не мог бы этого сделать, дело ведь происходило вечером, сразу же после ужина.

— В кабинете?

— Нет. В гостиной. Мы ждали, когда малышка уснет…