Мегрэ и привидение - [15]

— Нет еще.

— Он больше похож на английского джентльмена, чем на голландца. Если мне память не изменяет, после окончания Оксфордского университета он долго жил в Англии. Я слышал даже, что в последнюю войну он вступил добровольцем в британскую армию и дослужился до полковника.

— А что представляет собой его жена?

— Прелестное создание. Она очень рано вышла замуж за одного англичанина из Манчестера… Не понимаю, что вам дался Йонкер. Надеюсь, его не ограбили?

— Нет.

Теперь настала очередь Мегрэ уходить от прямых вопросов. Он вновь перехватил инициативу в разговоре и спросил:

— Они часто бывают в обществе?

— По-моему, нет.

— Йонкер встречается с другими любителями живописи?

— За аукционами он, конечно, следит и, во всяком случае, знает, когда в Париже, Лондоне или Нью-Йорке какое-нибудь ценное полотно меняет хозяев.

— Он ездит по белу свету?

— Вот уж этого не могу сказать. Он много путешествовал в свое время, не знаю, как сейчас. Впрочем, чтобы купить картину, ему самому вовсе не обязательно ездить по аукционам. Известные покупатели чаще всего посылают для этого своих представителей.

— В общем вы в своих делах можете на него положиться.

— С закрытыми глазами.

— Благодарю вас.

Все это не упрощало дела. Мегрэ недовольно поднялся и достал из стенного шкафа пальто и шляпу.

Хуже нет для полицейского, чем опрашивать в ходе расследования известных, уважаемых или высокопоставленных людей. Такие потом нередко жалуются, обзванивают начальство, и хлопот с ними не оберешься. Поразмыслив, комиссар решил не брать с собой к Йонкеру никого из инспекторов, чтобы не придавать своему визиту слишком официальный характер.

Через полчаса он вышел из такси около особняка на авеню Жюно и вручил свою визитную карточку Карлу, облаченному в белый сюртук. Как и Шинкье, комиссару пришлось подождать в вестибюле, но его чин, как видно, произвел впечатление: камердинер на сей раз вернулся не через десять, а через пять минут.

— Прошу вас…

Карл провел Мегрэ через гостиную, где в отличие от Шинкье ему не посчастливилось увидеть очаровательную мадам Йонкер, и распахнул перед ним двери кабинета.

Голландец был все в той же куртке, и вообще казалось, что после ухода Шинкье сцена совершенно не изменилась. Сидя за письменным столом стиля ампир, Йонкер изучал гравюры, вооружившись огромной лупой.

Он сразу же поднялся навстречу, и Мегрэ отметил про себя, что Шинкье точно описал его внешность. В серых фланелевых брюках, в шелковой рубашке и черной бархатной куртке он выглядел как типичный джентльмен в домашней обстановке и держался также с чисто английским хладнокровием. Не проявляя никаких признаков удивления или волнения, он произнес:

— Господин Мегрэ?

И, указав гостю на кожаное кресло по другую сторону письменного стола, снова сел.

— Поверьте, мне очень приятно познакомиться с таким известным человеком.

Он говорил без акцента, но медленно, словно после стольких лет в Париже все еще мысленно переводил с голландского каждое слово.

— Не скрою, правда, что несколько удивлен той чести, которую сегодня вот уже второй раз оказывает мне полиция.

Йонкер сделал выжидательную паузу, рассматривая свои полные холеные руки.

Он был не то чтобы толст или слишком грузен, а как-то по-барски дороден. В начале века такой красавец мужчина послужил бы отличной моделью для салонного живописца.

У него было несколько обрюзгшее лицо. Голубые глаза спокойно смотрели из-под очков с тонкими золотыми дужками и стеклами без оправы.

Мегрэ заговорил, испытывая некоторую неловкость:

— Да. Инспектор Шинкье говорил, что был у вас. Он квартальный инспектор и прямого отношения к нам не имеет.

— Как я понимаю, вы хотите лично проверить его донесение?

— Не совсем так. Просто он мог что-либо упустить в разговоре с вами.

Голландец, вертевший в руках лупу, пристально посмотрел на Мегрэ. Какой-то странный оттенок простодушия слегка смягчил жесткий взгляд его светлых холодных глаз.

— Послушайте, господин Мегрэ. Мне шестьдесят четыре года, и я немало скитался по свету. Вот уже много лет я живу во Франции и, как видите, чувствую себя здесь настолько хорошо, что даже построил дом. Перед лицом закона я чист, как стеклышко. Как у вас говорится, приводов и судимостей не имею. Мне рассказали, что прошлой ночью на улице стреляли как раз напротив моего дома. Как я уже заявил инспектору, ни я, ни моя жена ничего не слышали — окна в наших жилых комнатах выходят на другую сторону. Теперь скажите сами, как бы вы себя сейчас чувствовали на моем месте?

— Уж конечно, я бы не обрадовался подобным визитам. Незваные гости всякому в тягость.

— Прошу прощения. Вы меня не так поняли. Вы мне нисколько не в тягость! Напротив, мне приятно встретиться с человеком, о котором я так много слышал. Вы же понимаете, что я имею в виду совсем другое. Ваш инспектор задавал здесь довольно нескромные вопросы, но, вообще говоря, для полицейского он держался в допустимых рамках. Я пока не знаю, о чем будете спрашивать вы, но меня удивляет уж одно то, что такой высокий начальник лично занялся этим делом.

— А если я скажу, что делаю это из уважения к вам?

— Весьма польщен, но что-то не верится! Может быть, с моей стороны было бы правильней спросить, в свою очередь, есть ли у вас законные основания для визита ко мне?