Мегрэ и его мертвец - [17]

В ту ночь Мегрэ все это вспомнил. У него было такое предчувствие, что байка, которую будет рассказывать, станет не менее знаменитой. Во всяком случае, с его точки зрения.

Затея смахивала на игру. Но к игре этой Мегрэ относился со всей серьезностью. К примеру, когда Люка в семь часов собрался уходить, комиссар совершенно естественно спросил того:

— На посошок?

Ставни в кафе комиссар оставил открытыми. Лампы не погасил. Как в любой маленькой таверне перед закрытием, столы выровнены, пол посыпан опилками.

— Что будешь пить? Пикон-гренадин? Эспор-касси? — стал выяснять Мегрэ, доставая из буфета рюмки.

— Эспор.

И, чтобы еще больше походить на владельца, Мегрэ налил себе аперитива «Сюз».

— Нет ли у тебя на примете человека, который подошел бы для такой работенки?

— Шеврье. Его родители держали гостиницу в Мор-сюр-Луэн. Он им помогал до самого призыва в армию.

— Живо с ним свяжись. Пусть собирается. Твое здоровье. Да, пусть подыщет женщину, умеющую готовить.

— Для него это не проблема.

— Рюмочку вермута?

— Благодарю. Надо идти.

— Пришли ко мне Мерса, да поживей. Пусть прихватит свои причиндалы.

Проводив Люка до двери, Мегрэ постоял, разглядывая пустынную набережную, ряды бочек, сонные баржи, ошвартованные у стенки.

Это было небольшое кафе, какие попадаются на каждом шагу, правда, не в самом Париже, а на его окраинах. Не кафе, а картинка. Дом — в нем было всего два этажа — стоял на углу улицы. Красная черепичная крыша, покрашенные желтой краской стены, по которым коричневыми буквами выведено: «У маленького Альбера». По обеим сторонам наивные завитушки: «Напитки-закуски в любое время».

На заднем дворе под навесом комиссар обнаружил зеленого цвета кадки с кустами. Очевидно, летом их выносили на тротуар; получалось нечто вроде террасы, куда выставляли два-три столика.

Теперь пустой дом находился в распоряжении комиссара. Несколько дней тут не топили. Было холодно и сыро. Мегрэ посмотрел на стоявший посередине комнаты очаг. Вверх поднимался закопченный дымоход, исчезавший в стене.

В самом деле, почему бы и нет? Угля в ящике достаточно. В том же самом сарае отыскал дрова, топор и чурбан для колки дров. В углу на кухне нашел старые газеты.

Спустя несколько минут в очаге плясало пламя. Сложив, по обыкновению, руки за спиной, комиссар остановился перед огнем.

Старуха, которую откопал Люка, оказалась не такой уж полоумной. Они побывали у нее в доме. В такси она болтала без умолку, время от времени искоса поглядывая на своих спутников, чтобы выяснить, какое произвела на них впечатление.

Дом, ее двухэтажный коттедж с небольшим садиком, находился метрах в ста от кафе. Любопытно, каким это образом она сумела разглядеть с такого расстояния, да еще в темноте, что происходит на мостовой.

— Ведь вас все это время на улице не было?

— Нет.

— И вы не стояли в дверях своего дома?

— Я была у себя.

Оказалось, что в необыкновенно опрятной комнате со стороны кафе «У маленького Альбера» имелось еще одно окно, откуда просматривался изрядный кусок улицы. Жалюзи в комнате не было, и вполне естественно, что стоявший с включенными габаритными огнями автомобиль привлек внимание старой женщины.

— Вы были одни?

— У меня сидела мадам Шоффье.

Акушерка, которая живет в соседнем квартале. Факт проверен и подтвержден. Дом старухи, вопреки тому, что можно было бы предположить по внешности ее обитательницы, ничем не отличался от любого жилища одинокой женщины. Побрякушек и амулетов, какими любят окружать себя гадалки, тут не было. Светлого цвета мебель приобретена в известном магазине на бульваре Барбес, пол покрыт желтым линолеумом.

— Это должно было случиться, — проговорила старуха. — Читали, что у него написано на кафе? Если он не посвященный, значит, он совершил кощунство.

Хозяйка поставила на огонь воду. Ей хотелось непременно угостить комиссара Мегрэ чашкой кофе. Она объяснила, что «Albertus Parvus[1]» — это название книги по магии, что книга эта написана не то в четырнадцатом, не то в пятнадцатом веке.

— А что, если его действительно звали Альбер? И он действительно был маленького роста?

— Знаю, он маленький. Я часто его видела. Но это все равно не причина. Есть вещи, с которыми шутки плохи.

О жене Альбера старуха отозвалась так:

— Рослая брюнетка, довольно неряшливая. Я б ее стряпню есть не стала. Потом, от нее всегда несло чесноком.

— Ставни долго были закрыты?

— Не знаю. На другой день после того, как я видела автомобиль, я заболела гриппом. Когда поправилась, кафе было закрыто. Ну и слава Богу, подумала я.

— В кафе было шумно?

— Да нет. Туда почти никто не заглядывал. Хотя, пожалуй, не совсем так. Кафе посещали рабочие. Они работают вон на том кране на набережной. Приходили бармен из Сесса, виноторговцы… Матросы с барж приходили промочить горло.

Старухе не терпелось узнать, в каких газетах поместят ее фотографию.

— Только пусть не вздумают написать, что я гадалка. Это все равно, что сыщика назвать полицейским.

— Я бы лично не обиделся.

— Но моей репутации это повредит.

Со старухой было покончено. Кофе ее Мегрэ выпил. Потом вместе с Люка отправился в дом на углу. Люка повернул ручку, и дверь отворилась.