Мегрэ и человек на скамейке - [6]

— Все его любили.

Тут Леония слегка покраснела.

— Вы с ним часто виделись, не правда ли?

— Он приходил к нам всего несколько раз, поэтому не могу сказать, что часто.

— Известно ли вам, чем он занимался в последнее время?

— Я его об этом никогда не спрашивала. Казалось, ему живется хорошо. Я полагаю, что у него есть какое-то свое собственное дело, ибо он никогда не торопился на службу.

— Не рассказывал о людях, с которыми знался?

— Мы если и говорили, то прежде всего об улице Бонди, о фирме «Каплан», о месье Максе и его имуществе. — Она остановилась. — Полагаю, месье виделся с его женой?

— Да. Вчера вечером.

— Что она сказала?

— Она не понимает, как случилось, что муж в минуту смерти оказался в желтых башмаках.

— Он часто носил их.

— Еще тогда, когда работал на улице Бонди?

— Намного позднее.

— Как это понимать?

— Ну, может, спустя год.

— Вас не удивили его желтые башмаки?

— Удивили.

— Что вы тогда подумали?

— Что он изменился.

— И действительно изменился?

— Он уже был словно не тот. Что-то вклинилось в его жизнь.

— Жена?

Это было жестоко, однако он должен был так спросить.

— Может.

— Он доверял вам?

— Нет.

— Никогда не пытался ухаживать за вами?

— Никогда, — ответила она торопливо. — Клянусь. Я уверена, что даже и мысли такой у него не было!

Кот оставил старуху и прыгнул на колени Мегрэ.

— Представляю, какой это был жестокий удар для всех вас, когда месье Каплан объявил, что закрывает фирму.

— Да.

— Особенно для Луи Туре?

— Месье Луи больше всех был привязан к фирме. Приспособился. Он ведь начал работать в конторе с четырнадцати лет.

— Откуда он родом?

— Из Бельвиля. Он рассказывал, что его мать осталась вдовой и однажды привезла его к старому месье Каплану. Тогда он еще в коротких штанишках бегал.

— Мать умерла?

— О, уже давно.

— Думаю, ему тяжело было найти работу.

— Кто вам об этом сказал?

— Я так понял из разговора с консьержкой.

— Найти работу всегда тяжело, если человеку уже за сорок, да еще когда нет никакой специальности.

— Он бывал у вас в то время?

— Да.

— Вы помогали ему?

— Зачем об этом говорить?

— Понимаете, пока не буду иметь полного представления, что делал месье Туре в последние годы, я не смогу найти убийцу.

— Да, да, — согласилась она. — Я расскажу все, но пускай это останется между нами. Прежде всего не надо говорить его жене. Она такая заносчивая…

— Вы ее знаете?

— Он мне рассказывал. Мужья ее сестер занимают прекрасное положение и построили себе дома.

— Он тоже.

— Его заставила жена. Она же пожелала поселиться в Жюви, как и ее сестры.

Ее голос изменился, в нем слышалась глухая, давно накопившаяся обида.

— Он боялся жены?

— Не хотел никому причинять боли. Когда мы потеряли работу, это было за несколько недель до Рождества, он решил не портить семье праздник.

— Он ничего дома не сказал? Делал вид, что все еще работает на улице Бонди?

— Луи надеялся быстро найти новую работу, сперва за несколько дней, а потом недель. Он же незадолго до этого купил дом.

— Не понимаю.

— Луи купил его в рассрочку, а я знала, что если он хоть один раз не заплатит в срок…

— У кого он занял деньги?

— У месье Семброна и у меня. Семброн — это наш бывший бухгалтер. Он уже не работает. Живет на набережной Межисери.

— У него есть деньги?

— Он бедняк.

— И оба вы одолжили месье Луи?

— Да. Иначе его дом продали бы, а семью выгнали на улицу.

— Почему он не обратился к месье Каплану?

— Месье Каплан отказал бы ему. Такой уж это человек. Когда он объявил о ликвидации фирмы, то каждому из нас вручил конверт с трехмесячной зарплатой. Месье Луи не решился держать их при себе, чтобы не узнала жена.

— Она обыскивала его карманы?

— Не знаю. Очевидно, да. Деньги хранились у меня. Каждый месяц Луи брал сумму в размере своего жалованья. Потом, когда он все забрал…

— Понимаю.

— Он даже отдал мне долг.

— Спустя какое время?

— Через восемь или девять месяцев.

— Сколько вы его не видели?

— Почти с февраля до августа.

— Вы беспокоились?

— Нет. Я знала, что он придет. А если бы даже и не вернул…

— Он сказал вам, что нашел работу?

— Сказал, что работает.

— Тогда он носил желтые башмаки?

— Да. Каждый раз, когда приходил, приносил подарки мне и лакомства для мамы.

Может, собственно, поэтому старая женщина так разочарованно смотрела на Мегрэ. Их гости, наверно, приносили ей лакомства, а Мегрэ пришел с пустыми руками.

— Туре никогда не называл каких-нибудь фамилий?

— Чьих?

— Начальников, приятелей, коллег…

— Нет…

— А не вспоминал ли он в разговоре какие-нибудь места Парижа?

— Только улицу Бонди.

У входа послышался звонок. Кто-то вошел в лавку.

Мегрэ встал.

— Не буду больше мешать.

— Прошу, заходите к нам.

— Благодарю.

Глава 3 Яйцо всмятку

С утра комиссар прежде всего позвонил Максу Каплану. Ему ответили, что тот находится на своей вилле и не известно, когда вернется в Париж. Затем он побывал у Семброна на набережной Межисери.

Вход в дом находился между двумя магазинами, торговавшими птицами. Когда Мегрэ позвонил, внутри послышался тихий странный звук. Потом легкие шаги. В раскрытой двери появилось длинное, бледное и костлявое, словно у упыря, лицо с бородой и глазами, полными слез.

Человек, видимо, был почти одного возраста с матерью Леонии.