Мег. Адская бездна - [11]

Оснащенный гибридной силовой установкой, «Голиаф» мог использовать два паровых котла и атомный реактор, которые приводили в действие два набора турбин и сдвоенные винты. При снятом боевом вооружении «Голиаф» развивал скорость тридцать три узла. Но что самое важное, размеры корабля позволяли ему транспортировать и разворачивать «Бентос» – гигантскую глубоководную лабораторию «Геотека».

«Сикорский», дважды подпрыгнув, приземлился на вертолетной площадке. Терри вышла из вертолета вслед за отцом и вторым пилотом. На корме их встречала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ослепительная платиновая блондинка лет тридцати. Белый купальный костюм, подчеркивавший бронзовый загар, облегал ее спортивную фигуру, точно вторая кожа. Длинные волосы развевались на ветру, открывая высокие славянские скулы.

– Вы опоздали, – громко сказала Селеста второму пилоту, пытаясь перекричать шум ветра.

– Погодные условия…

– Не пудри мне мозги. Просто ты слишком поздно вылетел с Гуама. Отнеси их вещи в гостевые каюты и спускайся в кают-компанию. Даю тебе тридцать минут на то, чтобы поесть. И сразу обратно.

– Сегодня вечером?

Селеста, повернувшись спиной к пилоту, обратилась к Масао:

– Добрый день, мистер Танака. Мы вас не ждали. А где Джонас Тейлор?

– Послал вместо себя свою прекрасную половину, – заявила Терри.

Глаза Селесты сердито блеснули.

– Бенедикт настаивал на Джонасе. Это не есть хорошо.

– Мегалодон снова атакует ворота, – сказал Масао. – Поэтому Джонас не хочет оставлять институт. Он попросил нас доложить вам о составленном им специальном предложении.

– Отлично. Бенедикт уже ждет вас в своей каюте.

Не дожидаясь ответа, Селеста направилась в сторону серых нагромождений палуб и ощетинившихся антеннами башен.

Масао уставился на две пустые платформы, расположенные по обеим сторонам палубы:

– Селеста, не могли бы вы объяснить, что это такое?

Не оборачиваясь, Селеста ответила:

– В свое время они использовались для двух стомиллиметровых зенитных пушек. Русские сняли все системы вооружения, но до этого корабль был злобной сучарой.

«Прямо как ты», – подумала Терри.

Селеста провела их вверх по трапу на вторую палубу, а оттуда – внутрь корабля. Пройдя по узкому стальному коридору к винтовой лестнице, они поднялись еще на два пролета и оказались на палубе С.

– Начиная с этого места все, что вы видите, было отделано заново, – сказала Селеста.

В отличие от водонепроницаемых коридоров, по которым они прошли, палуба С была превращена в отделанный светлыми панелями широкий холл с полами, затянутыми темно-синим грязезащитным ковровым покрытием. Интерьер скорее подходил для офисного здания, чем для научно-исследовательского судна. Селеста прошла в конец холла. Постучав, она открыла двустворчатые двери из вишневого дерева и пригласила гостей внутрь.

Миллиардер Бенедикт Сингер сидел спиной к двери, над изголовьем замшевого коричневого кресла виднелась лишь макушка чисто выбритой головы. Терри с Масао сели на замшевый диван у стены в ожидании, когда исполнительный директор «Геотек индастриз» закончит переговоры по телефону на русском языке.

Бенедикт повесил трубку и встал поприветствовать гостей:

– Это вы, лорд Танака? Как поживаете?

– Хорошо. А вы?

– Пока еще не умер. Значит, уже хорошо. Но где профессор Тейлор? – Лицо Сингера на долю секунды исказилось от ярости.

– Не смог приехать. Он приносит свои искренние извинения. Это моя дочь…

– Прекрасная Терри Тейлор. Bonjour, madame. Я счастлив наконец-то познакомиться с вами. – Опомнившись, Бенедикт поклонился и поцеловал Терри руку. – Бенедикт Сингер, к вашим услугам.

Он улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы. Его эспаньолка цвета соли с перцем поползла к уголкам губ.

Терри посмотрела ему в глаза; взгляд этих неземных изумрудных глаз буквально приковывал к себе, не желая отпускать.

– Вас, наверное, удивляет необычный цвет моих глаз. Результат производственной травмы, полученной несколько лет назад. Приходится постоянно закрывать контактными линзами то, что некогда было голубыми зрачками. Мне нравится изумрудно-зеленый цвет. К сожалению, в результате несчастного случая я полностью лишился и ресниц, и бровей. – Сингер повернулся к Масао. – Обед подадут через час, но, полагаю, сперва нам стоит поговорить. Селеста, ты бы предложила нашим гостям чего-нибудь выпить. Быть может, красного вина? «Шатонёф-дю-Пап», тысяча девятьсот тридцать шестого года?

– Нет, спасибо, – покачал головой Масао.

– А я, пожалуй, не откажусь. – Терри ревниво проводила глазами Селесту, горделиво прошествовавшую к бару, словно для того, чтобы в очередной раз продемонстрировать свою идеальную фигуру.

– Итак, друзья, давайте поговорим. Как вы, наверное, догадываетесь, мы все до сих пор в шоке от трагедии, произошедшей с «Протеем». Мы потеряли добрых друзей и ценных работников. Один из них был руководителем проекта. Нам будет его особенно не хватать.

– А у вас есть хоть какие-нибудь догадки, как это случилось? – спросил Масао.

– Последнее, что мы слышали, это слова пилота о пробоине в корпусе. По мнению Селесты, авария произошла по вине пилота, а отнюдь не из-за неполадок в работе подводного аппарата.