Медвежье царство - [7]

Потому все разговоры о том, что Путин-де наехал на «Мечел», чтобы напомнить человечеству, кто на самом деле правит Россией, отправим сразу в романтический архив. Ничего такого номинальный глава правительства не имел в виду. Ни политики, ни тем паче государственной эстетики тут нет ни на цинковый грош. Только бизнес. В котором Путин знает свой весьма практический толк.

Решив грандиозно-частные нефтяные и газовые проблемы («Газпром», «Сургутнефтегаз», Gunvor и т. п.), генеральный менеджер своевременно обратил свое внимание на уголь. Действительно, пройти всей разверстой грудью мимо этого серафического дара подземных богов решительно невозможно. С весны 2007 года цены на коксующийся уголь выросли более чем в 3 раза. А вместе с ним стремительно подорожали и компании, пустынной волею судеб сидящие на пылающем сырье. Например, Evraz Group, 41 % акций которой всемогущий Роман Абрамович купил в середине 2006 года за каких-то $4 млрд., в мае 2008-го стоила уже $40 млрд. (!). А капитализация «Мечела», того самого милого «Мечела», за два полных истекших года выросла вчетверо (!). Конечно, благодаря конъюнктуре, т. е. тому самому фарту, без которого неосуществим большой русский бизнес. К тому же и спрос на уголь постоянно и долго растет: и внутри России (где нужно искать замену скудеющему газу, все более обреченно отправляемому на экспорт), и в благословенно-проклятой Европе, которую мы все-таки должны рано или поздно покорить всей нашей нечеловеческой энергетикой. Если вечный бизнесмен Путин должен предлагать Западу за свою полноправную легализацию некий ценный приз, то этим призом может быть только стратегическое сырье. И совсем не к.э.н. Игорь Зюзин создан для того, чтобы с Западом по этому поводу торговаться.

Ведь если кто-то пахал 8 лет, как раб на галерах, чтобы защитить олигархическую собственность и вообще крупный капитал от рыхлого малоправильного народа (надеюсь, миф о том, что Путин якобы разгромил ельцинских олигархов, уже умер своей естественной смертью), то разве не достоин он солидного места в угольном бизнесе? Достоин, еще как.

Теперь сугубо технологический вопрос: где взять этот бизнес? Таких эффективных собственников, как Роман Абрамович или Алишер Усманов, трогать, разумеется, нельзя. Потому что они близкие друзья и преданные партнеры. Значит, надо найти слабое звено в олигархической цепи: угольного магната, перед которым нет обязательств и которой не настолько силен, чтобы наотмашь защищаться. Другими словами, брать надо то и только то, что плохо (по крайне мере, недостаточно хорошо) лежит. И слабое звено было оперативно найдено: «Мечел». 20 июня сего года заместитель Путина по вопросам корпоративного строительства, вице-премьер Игорь С., не очень-то и желавший остаться неизвестным, дал понять владельцам «Мечела», что им воленс-ноленс придется расстаться с крупным пакетом своих акций.

Впрочем, есть мнение, что большим «Мечелом» дело не ограничится. Сигнал о том, что пора уходить на покой, в ближайшее время получат еще несколько угольщиков совсем помельче. Случайно сохранившихся в консервной тишине нулевых лет. Разумеется, только те, кому лично генеральный менеджер ничем таким не обязан. Свои моральные обязательства он блюдет в пространстве и времени — свято. За что и ценим теми, кто искренне ведает, как Путину тяжело…

Предложение от 20 июня владельцы «Мечела» негромко, но дерзко отвергли. Вскоре началась вполне закономерная атака. В которой резкое падение акций «Мечела» — лишь средство подешевле скупить их некоторое количество, чтобы потом чувствовать себя еще уверенней в диалоге с Зюзиным и К°.

Вправе ли российское бизнес-сообщество (условно назовем его так) осуждать коллегу Владимира Путина за то, что он таким способом пытается завладеть угольными активами? Нет, не вправе. Путин действует в полном соответствии с этикой системы. Все крупнейшие корпорации современной России — нефтяные ли, алюминиевые ли, банковско-страховые и прочие — формировались именно или примерно так. Сначала обнаруживали «слабые звенья» — бенефициаров первичной приватизации, которые были недостаточно сильны, чтобы удержать приватизированное. Потом им делались предложения, от которых трудно было отказаться. Тем, кто не понимал всей серьезности момента, показывали мохнатый государственный кулак. И побеждал тот, кто лучше и больше других умел использовать в своих частных интересах податливые рычаги государства. Например, Абрамович, Дерипаска, Фридман, Потанин, Усманов и далее насовсем.

По существу, весь крупный постсоветский бизнес построен исключительно на эксплуатации государственного механизма. Включая (и в первую очередь) аппарат легитимного насилия. Нефть, газ, никель, алюминий, станки, газеты, сода, сурьма — это все вторично. Сегодня одно приносит миллиарды, завтра — другое, не все ли равно! Первичным для этого универсального бизнеса был и остается негласно приватизированный или взятый в аренду административный ресурс. Некоторое количество кубометров дистиллированной власти.

И если у крупного РФ-капиталиста оказался в наличии пост председателя правительства — то грех им не воспользоваться. На месте Путина так поступил бы любой наш олигарх, всякий и каждый.