Медведь. Барс - [21]

Что-то в его манерах и голосе вдруг неприятно напомнило Маше Вадима. То самое, что всегда отталкивало девушку от погибшего жениха. Сейчас же было вдвойне противно слышать нечто подобное от Макса. И Маша не собиралась больше терпеть его приставания. В ее голосе зазвенел металл:

— Отпусти сейчас же, а то закричу. Только тронь попробуй, Коротков тебя выкинет с базы, даже дядя «сверху» не поможет!

— Ах, ты у нас недотрога какая! Такие мне даже больше нравятся, скучно, когда шалавы сразу ноги раздвигают. Да, только, ты никуда от меня не денешься. Вот натешиться тобой твой псих, привезут ему другую, а тебя я утешу. Сама прибежишь!

— Псих здесь лишь один, и это ты, Макс!

Отчаянно стараясь сдержать слезы возмущения и обиды, Маша выскочила из склада.

— Ну, раз я псих, может, ты и мной заодно займешься. Учти, я следующий в очереди, — услышала Маша позади себя мерзкий голос.

Глава 5

Брок уже более часа наблюдал из леса за коттеджем, где жила его ночная гостья. Он видел, как Маша вышла из дому около полудня и теперь, с нетерпением, ожидал ее возвращения. Мысли о том, что она сейчас разговаривает с Алексом, не давала покоя. Но, вот она, наконец, появилась, Броку показалось, что даже на расстоянии он чувствует ее притягательный аромат. Девушка шла быстрым шагом, несла в руках какой-то пакет. Ее лицо было взволнованным, раскрасневшимся. Брок сжал кулаки, представив, что кто-то мог обидеть ее. Если бы Маша сейчас посмотрела в сторону леса, то Брок сразу бы к ней вышел, но девушка стремительно забежала в дом, с шумом захлопнув за собой дверь. Брок подождал еще немного, а потом отправился в свою берлогу, чтобы выспаться и ночью вернуться обратно на базу.

Прошло два дня. Маша откровенно ждала Брока, часто посматривая в сторону своего последнего лесного маршрута, не решаясь отойти от дома даже до ближайших сосен. Но человек-«медведь» так и не появлялся. Это было грустно и даже немножко обидно. Маша на все лады вспоминала их встречу, переживая заново события той ночи, пытаясь понять, чем могла вызвать его неприязнь, ведь расстались-то они вполне дружелюбно.

На утро третьего дня Маша проснулась с больным горлом и тяжелой головой. Девушка добрела до столовой, попросила у Светланы Анатольевна молока и баночку меда, решив лечиться дома бабушкиными средствами. День еще выдался на редкость мрачным и ветряным, под вечер небо затянуло черными тучами. В седьмом часу Машу проведала мед. работник, предложила ночевать в общем коттедже в центре лагеря, но Маша отказалась.

— Да вы не волнуйтесь за меня, Надежда Петровна, это же обычная простуда. Дома поваляюсь денек и все пройдет.

Оставшись одна, Маша заперла двери, задернула жалюзи и шторы, полежала пять минут в горячей ванне, и отправилась на кухню. «Сейчас нужно выпить теплого молока с медом, и лечь спать. Утро вечера мудренее и, Бог даст, здоровее!» Маша включила подогрев полов на кухне, уж очень любила ходить босиком по деревянному паркету. Яркий свет неприятно резал глаза, и Маша оставила только подсветку над столом. Домик погрузился в полумрак. Закутавшись в плед, Маша сидела на низеньком кухонном диванчике и ждала, пока немного остынет кипяченное молоко в большой кружке. Кружка была старая, грубой лепки, почти полулитровым объемом — белая бадья с красным горохом. Маша забрала ее из деревни после смерти бабушки. Всегда держала при себе как память. Правда, пила из нее редко, лишь при простудах. Это был своеобразный ритуал еще с детства — мед и горячее молоко, а потом в постель, чтобы проснуться совсем здоровой.

Внезапно, Маша расслышала наверху звук глухого удара и отчетливый металлический скрежет. Маша замерла и насторожилась, но теперь различала лишь стук тяжелых дождевых капель, бьющих в окно, да порывы ветра. А, подниматься на второй этаж по темной лестнице, чтобы узнать причину шума, девушке уж совсем не хотелось. Она вдруг резко пожалела, что осталась в эту грозовую ночь одна в доме, далековато от остальных обитателей поселка. Маша тихо поднялась с диванчика, продолжая прислушиваться, плед соскользнул с ее плеч и свалился на пол. Оставаясь в хлопковой ночной рубашке на тонких бретелях, девушка вышла в сумрачную прихожую и посмотрела наверх. По лестнице со второго этажа, бесшумно ступая, спускался Брок. Маша тотчас уловила исходящий от него запах мокрого дерева и скошенной травы.

Пары секунд хватило Броку, чтобы увидеть ее всю от головы до босых маленьких ступней. Ее длинные волнистые волосы были распущены и свободно спускались вдоль лица и шеи по плечам. Сквозь тонкую ткань сорочки Брок угадывал мягкие очертания ее округлой груди. Светло-карие глаза девушки смотрели на него с удивлением, но не испуганно. В руках Маша держала большую кружку, от которой вверх поднимался тонкий, еле заметный парок. Брок почувствовал приятный знакомый запах, как-то неуловимо связанный с его давно забытым прошлым. Такой же слабый аромат исходил от полураскрытого Машиного рта.

— Что это у тебя? — глухо спросил мужчина, указывая глазами на кружку.

— Молоко с медом, — прошептала Маша, — у меня горло болит немного, вот… лечусь.