К ней шла, слегка покачиваясь, ее тетушка Барбара.
— Моя любимая племянница, — громко объявила тетушка и раскрыла объятия, в которые Дженни пришлось шагнуть за неимением выбора.
Она сделала все возможное, чтобы скорее высвободиться из рук тетушки до того, как та оставит на ее платье излишки своего макияжа. Дженни подумала, что склонность Барбары к макияжу апельсиновых оттенков заставляет членов ее семьи постоянно таскать одежду в чистку.
— Пойдем, — мягко произнесла женщина и обняла Дженни рукой за плечи. — Почему бы нам не поискать Марион?
Ее мачеха была экспертом в разрешении такого рода ситуаций, всегда отличалась жизнелюбием и терпением, что вызывало у Дженни уважение. Жаль, что ее настоящая мать не дожила до момента ее взросления. Хотя некоторые члены семьи Дженни считали, что она не повзрослеет никогда.
Дженни оглядела толпу гостей, в отчаянии отыскивая знакомое лицо мачехи.
Ее нигде не было видно. Дженни увидела только своего отца, который прислонился к столу регистратора в вестибюле, желая поговорить с клерком.
Тетушка Барб повернулась к Дженни и бегло ее оглядела.
— Ты действительно хорошая девушка, — сказала она, поглаживая племянницу по руке. — И ты в самом деле станешь следующей невестой, попомни мое слово. — Тетушка рванула в шумную толпу гостей и, отыскав нужного человека, крикнула: — Дэннис!
Дженни насмешливо скривила губы. Было очень приятно увидеть Дэнниса Хантера — президента «Хантер индастриз» и просто энергичного человека, который оказался в цепких объятиях своей сестры, поклонницы апельсинового макияжа.
Дженни встретила его умоляющий взгляд поверх плеч тетушки Барб. Он словно спрашивал ее: «Что ты натворила на этот раз?», но, по меньшей мере, теперь его сердитое выражение лица смягчалось снисходительной улыбкой.
— Невыносимый ребенок, — услышала Дженни слова своего отца, когда тетушка потеряла интерес к своему единственному брату и повернулась, чтобы узнать у регистратора, где находится бар.
Отец Дженни вытер носовым платком с лацкана пиджака большое пятно апельсинового цвета.
— Понять не могу, как тебе удается об нее не испачкаться, — устало сказал он. — Она каждый раз оставляет на мне отметину.
— Многолетний опыт. Будешь хорошо себя вести, когда-нибудь я научу тебя.
— Да? И сколько мне это будет стоить? — проворчал отец Дженни.
— Нисколько! — Дженни подалась вперед и поцеловала его в щеку. — В тот день, когда я брала у тебя взаймы деньги на открытие собственного бизнеса, я сказала, что это первый и последний раз, когда я «дою» старика.
Ее отец снова заворчал, потом оглядел Дженни с головы до ног:
— Я должен сказать, что, несмотря на мои заявления по поводу ношения старого тряпья…
— Это винтажное платье. Как вино в твоем подвале. Это платье с возрастом становится только лучше. — Она захлопала глазами, умильно взглянув на отца. — Прямо как ты, папочка…
Он с сожалением улыбнулся:
— Ты невыносимый ребенок.
— Другой дочери у тебя не будет. А теперь… — Дженни скрестила на груди руки и посмотрела ему прямо в глаза. — У меня очень странное ощущение, будто ты собирался сделать мне сомнительный комплимент. Так, выкладывай.
Ее отец откашлялся и переступил с ноги на ногу.
— Я просто хотел сказать, что рад тому, что моя невестка настояла на выборе этого платья.
Алиса была непреклонна в выборе платья для подружки невесты. Но, учитывая то, что она и другая подружка невесты, Корин, вели совместный бизнес по продаже винтажных платьев, Дженни вряд ли удалось бы ее переубедить.
Ее отец снова откашлялся:
— Я просто хотел сказать, что ты…
Иногда ему было очень сложно говорить комплименты.
— Он хотел сказать, что ты потрясающе красива.
Дженни почувствовала, как кто-то обнял ее за талию. Повернувшись, она увидела улыбающуюся мачеху и ощутила себя более спокойной, чем за все прошедшие недели, когда в рекордно короткий срок организовывала свадьбу для Камерона. Ему взбрело в голову жениться на Алисе именно первого января. Так сказать, начать новую жизнь в новом году.
Марион отвела взгляд от Дженни и задумчиво посмотрела на дорогу, по которой уехали молодожены.
— Они будут сказочно счастливы, ты ведь знаешь, — сказала Дженни и ободряюще обняла женщину.
— Не сомневаюсь, — ответила мачеха и улыбнулась. — Но дети… Не имеет значения, что они выросли и поумнели, они не перестают быть центром твоего мироздания. После их рождения ты постоянно ощущаешь с ними связь.
После смерти матери Дженни стремилась стать для своего отца центром мироздания. Однако она стала безраздельно владеть его вниманием только через два года.
Марион вздохнула:
— Ужасная глупость. Я могу думать только о том, что Камерон уже не будет так часто приезжать к нам на воскресный обед. Я законченная эгоистка.
Дженни погладила мачеху по руке.
— Чепуха! — Она старалась ее развеселить. — Гарантирую, они будут часто к тебе приезжать. Я же тебе рассказывала, что однажды попробовала стряпню Алисы.
Обе рассмеялись, затем мачеха отстранилась от Дженни и посмотрела ей в глаза:
— А ты? Ты тоже сказочно счастлива?
Дженни замерла. Она понятия не имела, как отвечать, да и не ждала такого вопроса. Никто не задавал ей подобных вопросов. Она покачала головой.
