Медовый месяц с врагом - [15]

– Я перенесла горшки к себе. Жалко было бы, если бы они погибли. А сюда ходить поливать цветы я физически не могла. Каждая вещь напоминала о тебе. Я каждый раз после посещения твоей квартиры умирала от тоски.

– Ты же ненавидишь цветы в горшках!

– Я поставила их на кухню, они напоминают о тебе. Когда особенно хреново, я пью чай и разговариваю с ними. У меня ведь кроме тебя никогошеньки нет. Мать и то пропала где-то на помойке. А твои цветочки все-таки живые, растут… Сначала повяли многие, наверное, тоже по тебе скучали… – Подруга подозрительно захлюпала носом.

– Ладно, Пятачок, не расстраивайся. Все будет нормально. Мы с тобой такая сила, с которой ни один мафиозник не справится.

Вдруг раздался резкий звонок в дверь. От неожиданности мы так и подскочили. Я рывком распахнула дверь. На пороге стояла моя соседка Маргарита Львовна. Уперев руки в боки, она приготовилась дать отпор ворвавшимся в квартиру бандитам.

– А предъявите-ка ваши документы, милочка, мне милицейские товарищи поручили… – Узнав меня, соседка резко замолчала, прикрыла рот рукой и медленно стала оседать на пол.

Мы с Ниной подхватили ее и втащили внутрь квартиры. Усадив соседку в кресло, я побежала искать валидол. У Маргариты Львовны больное сердце, я всерьез за нее опасалась. На всякий случай ушла на кухню, старушкой занялась подруга. Придя в себя, соседка приняла от Нины валидол и простонала:

– Ниночка, такой ужас привиделся. Машенькино привидение по дому бродит. Ужас! Волосы как водоросли, глаза страшные, и смотрит так, будто хочет утащить с собой в пучину вод.

– Правда, что ли? – обалдела подруга.

– Вот те крест, деточка. А ты сама ее часом не видела?

– Такое страшилище точно нет, – искренне заверила Нина.

– Странно, а мне она тогда почему явилась? Вы с ней подруги были, пусть бы тебя и пугала.

– Может, она поблагодарить вас хотела за то, что вы за ее квартирой хорошо следите? – предположила Нина.

– Может, – задумчиво согласилась соседка. – Только зачем ей в пучине водной о мирском думать?

– Кто их, покойников, разберет, – философски заметила подруга. – Может, ошиблась просто, хотела ко мне явиться, а тут вы не вовремя сунулись?

– Я не сунулась, – обиделась Маргарита Львовна. – Мне милиция велела за квартирой присматривать, она полгода пустая стоять будет, вдруг наследники какие-нибудь объявятся.

– Какие же у нее наследники? Сирота, из детского дома…

– Это при жизни сирота. А как помрет человек, сразу родственнички подтягиваются. Чай не в капусте нашли, – поучительно объяснила соседка, выходя из квартиры. – Участковый на той неделе заходил, опять ругался, что пломбу с двери сняли, будто я по ночам не спать должна. Я же не виновата, что стоит ему опечатать Машенькину дверь, хулиганы сразу же эту бумажку срывают… А может, это и не мальчишки вовсе, – вдруг испуганно прошептала Маргарита Львовна и торопливо перекрестилась. – Может, это тоже призрак делает?..

Нина неопределенно пожала плечами, изобразив на лице сомнение.

– Первый раз слышу, чтобы призракам пломбы мешали в дом войти…

– Ты, деточка, запри тут все как положено, а я прилягу пойду. Напугала меня покойная, до сих пор сердце покалывает.

Неожиданный приход старушки развеял тягостное впечатление, охватившее нас после осмотра опустевшего жилища. Я разыскала ключи от машины, и мы пошли на стоянку. Уезжая на юг, я оплатила стоянку на месяц вперед, но прошло уже больше двух месяцев, и я опасалась за судьбу автомобиля. К счастью, до сторожей не дошла весть о моей безвременной кончине, и они легко отдали мне машину после того, как я оплатила долги за простой.

Моя «восьмерка» завелась практически сразу. Два раза презрительно чихнув, довольно заурчала мотором, показывая, что готова к пробегу на любое расстояние.

Первым пунктом нашего пути был дом малютки. Там за небольшое денежное вознаграждение мы смогли узнать, что безымянная девочка по фамилии Глебова была доставлена к ним 16 июля 1977 года из роддома номер два города Семенова. (Понятно теперь, чему я обязана своим отчеством!) Не откладывая дела в долгий ящик, мы с подругой двинулись в Семенов.

Часа через полтора были на месте. Роддом выглядел не слишком презентабельно. Маленькое двухэтажное здание давно нуждалось в ремонте. Перила на крыльце с одной стороны отвалились, деревянные ступеньки под нашими ногами угрожающе скрипели.

– Как тут роженицы ходят? – возмутилась Нина. – Треснет такая вот доска, и можно в родильное не подниматься. Прямо тут родишь.

Я слушала подругу вполуха. Меня охватил трепет. Надо же, здесь я появилась на свет! Возможно, сейчас я узнаю, почему мать безжалостно бросила меня в этом убогом месте. Может быть, даже смогу найти ее и посмотреть ей в глаза. Интересно, кто я такая на самом деле и кто Лилиана? А вдруг у меня огромная дружная семья, а со мной просто случилось недоразумение, и они разыскивают своего пропавшего ребенка все эти двадцать пять лет… Я присела на дерматиновую банкетку в холле. Ноги дрожали. Заметив мое состояние, Нина сказала:

– Ты посиди тут, а я пойду поищу кого-то, кто сможет нам помочь.

Она ушла, оставив меня наедине с невеселыми мыслями. Я вспоминала все обиды и унижения, через которые пришлось пройти в детдоме и школе. Несмотря на то что у нас был прекрасный педколлектив, жилось воспитанникам несладко. Я даже не говорю о бедности, почти нищете, в которой мы существовали. Самым обидным было отношение окружающих ко мне и моим товарищам. Учились мы в обычной школе, находившейся недалеко от нашего дома. Все ребята приходили в класс красиво одетыми, с новыми портфельчиками, набитыми учебниками и бутербродами, заботливо приготовленными мамой. Мы в своих добротных, но серых и невзрачных платьицах, с потрепанными, служащими не один год книжками выглядели на их фоне замарашками. Дети жестоки. Никто не хотел дружить с детдомовцами, родители просили учителей получше присматривать за нами, будто мы малолетние преступники. Сколько раз мы дрались за время учебы в школе! А как еще можно ответить на оскорбления и насмешки сверстников? Я с детства поняла, что единственный путь вырваться из нищеты – это много работать. Старалась учиться на «отлично» и тянула за собой Нину, хотя порой даже выучить уроки в комнате на двенадцать девочек было трудновато. Все же мы с подругой достойно вписались в окружающую жизнь, а многие наши ребята сломались, стали алкоголиками или отбывают срок в исправительных учреждениях.