Медовый месяц - [49]

У меня в голове засела такая сцена: сейчас появится Алекс со своей женой и застанет меня с Эдом. В тот момент мне казалось, что это самое страшное в мире – если он застанет меня с Эдом. Я не хочу сказать ничего такого об Эде – с Эдом все в порядке, – но это будет мой полный провал.

Я держала это в голове. Мы войдем в лифт – дверь только начнет закрываться… Так называемый закон Бутерброда, единственный ненарушимый закон природы.

– О чем ты думаешь? – спросил Эд, взглянув мне в лицо, когда подошел лифт.

– А разве тебе самому не противно, когда ты уже в лифте и двери начинают закрываться, а тут встревает какой-нибудь козел, и всем приходится ждать, пока двери снова откроются? Разве не противно?

Мы вошли в лифт, и я смотрела, как закрываются двери. Я так напряглась, что буквально закричала, когда в самый последний момент между дверей просунулась чья-то наманикюренная рука. Если я и не закричала вслух, то определенно завопила в душе. Как будто увидела проходящую сквозь стену руку в конце «Бегущего по лезвию бритвы». Или в конце «Рокового влечения», когда Гленн Клоуз сидит в ванне. Именно так – даже если я преувеличиваю, в том смысле что моей жизни ничего не угрожало. Двери лифта снова раздвинулись, и в лифт вошел красивый молодой человек со своей молодой женой.

Закон Бутерброда – единственный ненарушимый закон природы.

У меня сперло в груди дыхание, мои глаза остекленели – какая-то часть меня была убеждена, что в этом случае я становлюсь невидимой и происходящее не происходит. Однако и с остекленевшими глазами я не могла удержаться и глубоко вобрала в себя этот искаженный образ ухоженности и подобающей молодой жене привлекательности. По-моему, первое впечатление очень обманчиво. Когда впервые видишь кого-то, видишь в нем самое лучшее.

– Привет, – пропела ухоженная, сделав слово многосложным.

– Привет, – буркнул Эд.

– Бог мой! Вы англичанин? – сказала она.

– Да, – ответил Эд.

– Впервые в Манхэттене? – спросила она.

– Да, – ответил Эд.

– Как здорово!

– У нас медовый месяц, – сказал Эд.

– Вы шутите! У нас тоже.

В это время мои глаза, должно быть, закатились, а ноги начали подгибаться. Я не в силах была взглянуть на Алекса, но он явно не делал ничего, чтобы спасти ситуацию. Хотя когда мы с облегчением высыпали в вестибюль, и Эд спросил: «Вы не знаете поблизости приличного места, чтобы поесть?» – и она ответила: «Мы собираемся в…», – Алекс вдруг ожил.

– Пиццерия, – сказал он.

Черил изумленно воззрилась на него:

– Ты же знаешь, я не ем пиццу, слад… милый. От меня не ускользнуло, как она запнулась на слове «сладкий». С другой стороны, я не придала этому особого значения. Возможно, если бы в этот момент спросили мое имя, я не смогла бы его вспомнить.

– Это они пойдут есть пиццу, – сказал Алекс и не совсем уверенно добавил: – Они в Нью-Йорке, им нужно попробовать пиццу.

– А мы хотим попробовать суши, – сказала Черил. – У вас в Лондоне, наверное, такого еще нет.

– Вы шутите? – сказала я. – У нас в Лондоне суши уже лезут у всех из ушей. – Мои слова вызвали у всех легкое смятение. – У многих, – поправилась я и только усугубила ситуацию.

– Суши – это… – начал Эд.

– … вовсе не то, что нам сегодня нужно! – выпалила я. И с этими словами схватила Эда за локоть и потянула за собой.

На улице он сказал:

– Вовсе не то, что нам сегодня нужно? Что-то я не помню в брачных обязательствах ничего об односторонних решениях, обязательных для обеих сторон. – Эд иногда выражается подобным образом, у него отец был юристом.

– Мне хочется суши, – заявил он.

Что-то в его тоне напомнило мне о всех перипетиях прошедшего дня, и потому я решила не перечить.

И вот таким образом мы оказались в местном суши-баре, всего через два столика от Алекса и его ухоженной.

Возможно, я могла бы вывихнуть лодыжку, или заявить, что у меня выкидыш, или завыть волком, или еще каким-то образом предотвратить кошмарное развитие событий. Но, во-первых, я не очень умею притворяться, я просто цепенею, как в лифте, а во-вторых, какой-то своей частью я этого хотела – не для того, чтобы наказать Алекса, а для того, чтобы он хотя бы почесался.

А в-третьих… в-третьих… – хотя в это время я, вероятно, сама не смогла бы в этом признаться, поскольку все это было немыслимо, – в-третьих, мне просто хотелось быть с ним. В любых обстоятельствах. Даже в этих.

Наверное, лучше всего мне следовало бы потихоньку улизнуть, пока посетители между нашими столиками не ушли и Эд не услышал, как Черил сказала что-то официанту про фэншуй, и со своим неизменно воодушевленным и бесцеремонным видом завел:

– Фэншуй?! А сестра Хани устраивает свадьбы по фэншуй!

И конечно же, связь между ними была немедленно установлена.

Алекс бросил на меня свой самый пронзительный взгляд – будто это я подослала Флору в качестве тайного агента или что-то такое. Эд все поворачивался ко мне, приговаривая: «Ну разве не удивительно!» Черил в конце концов добилась того, что мы сели все вместе за один стол отведать суши в нашу общую брачную ночь.

– Наверное, нам следовало коллективно потрахаться в гостинице, – сказал Эд, вряд ли сам понимая суть сказанного.

– Потрахаться! – завопила Черил в восторге, что услышала употребление истинно английского слова.