Медовый десерт - [32]

Племянница разговаривала с ней вежливо, но холодно, упорно не желая посвящать ее в то, чем охотно делилась с Бенджи и остальными членами семьи. Да что там, даже с Брентом! Она не грубила в открытую — просто не подпускала ее к себе, ясно давая понять, что Грейс нет места в ее мире.

Грейс открыла дверь ванной, и божественный аромат свежесваренного кофе хлынул на нее соблазнительной волной. Она вдохнула полной грудью. Решив, что глоток кофе необходим ей прямо сейчас, а одежда может подождать, она отправилась на поиски драгоценного напитка.

На кухне никого не было. Грейс налила себе большую кружку черного кофе, отхлебнула немного и блаженно зажмурилась, ощутив, как огненная жидкость разливается по организму. И тут до нее донесся еще один аромат — аромат свежей выпечки. Она огляделась в поисках его источника — желудок громко урчал — и увидела бумажный пакет.

Круассаны? У Грейс участился пульс. И дело было вовсе не в кофеине.

Пятнадцать минут назад, когда она поднималась в душ, здесь не было никаких круассанов.

Брент?

Брент здесь?

Она посмотрела на свое одеяние. Старый халат, который служил ей верой и правдой много — пожалуй, даже слишком много — лет, а под ним — ничего. Она повернулась к выходу, готовясь к спринтерскому забегу, но было поздно. Брент стоял в дверном проеме, лениво облокотившись о косяк.

— Доброе утро.

— Угу… — невнятно пробурчала она в ответ, одной рукой придерживая халат, который имел обыкновение разъезжаться на груди, а другой хватая кружку с кофе.

Брент сам выглядел не менее аппетитно, чем круассан. Такой спокойный и расслабленный, в джинсах и старой потертой футболке, обтягивавшей крепкие мышцы груди и плоский живот. Она ощутила внутри странный трепет при виде его величественной красоты. Он же внимательно изучал ее халатик, отчего Грейс почувствовала себя голой.

— Извини, — пробормотала она, сгорая от стыда. — Я не знала, что ты здесь.

Брент кивнул. Могла бы не говорить — он и сам догадался. Он собирался озвучить эту мысль, но никак не мог облечь ее в слова. Это было трудно, учитывая, что у него перед глазами была ее грудь идеальной формы, обтянутая черным атласом, и он видел, как затвердевают ее соски.

Кроме этого халатика, на Грейс ничего не было. Абсолютно ничего.

Капелька воды упала с ее волос и покатилась по шее, направляясь прямиком к ключице. Каждой клеточкой своего тела Брент чувствовал неумолимое желание поймать ее языком.

— На тебе мой халат.

Грейс не сразу поняла, что он имеет в виду. Она недоуменно оглядела свое одеяние, пытаясь заставить мозг думать. И тут до нее дошло. Это и вправду был его халат. Она выпросила его у Брента много лет назад — ей нравилась его шелковистая прохлада, к тому же он хранил аромат его кожи.

После разрыва Грейс оставила халат себе. Это была единственная вещь, напоминавшая о Бренте. Она не стирала его несколько недель, жадно вдыхая и пытаясь сохранить в памяти его запах.

Как она могла забыть об этом?

— Ах… точно. — Она пожала плечами. — Я и забыла.

Взгляд Брента скользнул вниз. Он-то не забыл. Он видел место схождения ее бедер, подчеркнутое прилегающим атласом, и сильнее вжался плечом в косяк, поскольку нестерпимое желание преодолеть те несколько шагов, что разделяли их, нарастало, словно снежный ком, с каждым неровным ударом сердца.

Сколько раз он стягивал с нее этот кусок ткани? Запускал руку под подол и ласкал ее там, где сейчас струился атлас, образуя интригующую канавку между ее бедрами.

Брент снова перевел взгляд на ее лицо:

— На тебе он по-прежнему смотрится лучше, чем на мне.

Грейс не знала, что сказать. Раньше он шептал ей эти слова перед тем, как развязать пояс у нее на талии и коснуться ее обнаженной кожи.

«На тебе он смотрится лучше, чем на мне».

К счастью, в этот момент ее желудок издал такой рык, что его, наверное, можно было зарегистрировать по шкале Рихтера. Грейс прижала руку к ворчливому животу.

— Извини. — Она покраснела. — Я умираю с голоду.

Брент рассмеялся. Грейс больше не придерживала халат, и его взгляду открылась соблазнительная ложбинка между грудями.

Ему следовало прекратить разглядывать ее, как будто он какой-то озабоченный подросток. Он не имел права ее разглядывать.

Они больше не вместе.

Брент кивнул в сторону кухонного стола, указывая на гостинцы:

— Я купил круассаны.

Грейс проследовала за его взглядом.

— Мои любимые, — произнесла она.

Брент снова посмотрел на нее:

— Я помню.

Грейс глубоко вдохнула, завороженная его золотисто-карими глазами. Она тоже помнила. Круассаны из булочной рядом с университетским городком, которыми они лакомились в постели. Брент, наклоняясь над ее животом, впивался зубами во влажное слоеное тесто, а когда доедал, слизывал с нее оставшиеся крошки.

Затем наступала ее очередь.

В те дни она съела столько выпечки — странно, что ее не разнесло как корову.

Зазвонил телефон, и Грейс чуть было из кожи не выпрыгнула.

— Я подойду! — завопила Таш, с грохотом влетая в прихожую.

Для Грейс это оказалось спасением. Она немедленно выпрямилась.

— Я… пожалуй, пойду оденусь. — Она устремилась к выходу, держа одной рукой кружку, а другой — полы халата.

Брент отодвинулся в сторону, насколько позволял дверной проем, держа руки в карманах, пока Грейс пыталась проскользнуть мимо него. Он не прикоснется к ней. Не остановит ее, не развернет к себе лицом, не вдавит спиной в стену, не поцелует, не запустит руки под ее халатик…