Медовые дни - [64]
– Сколько тебе было?
– Шестнадцать. А Михаилу четырнадцать. Я любил его. По ночам мы обнимались ногами.
– Как это?
– Я прижимал свою правую ногу к его левой. Потому что он боялся темноты. Истории всякие ему рассказывал. Веселые. Он хохотал до изнеможения, а потом засыпал. Так я и начал всем этим заниматься: сочинять истории и писать письма. Из-за Мишки.
При слове «Мишка» голос у Антона дрогнул, и Катя накрыла его руку своей ладонью.
– И что ты сделал? – спросила она. – Ну, когда он все тебе рассказал.
– Ничего, – ответил Антон. – Я знал: если я его выдам, старшие братья найдут его и убьют.
– Наверно, это непросто: носить в себе такую тайну.
– Тогда все жили двойной жизнью. – Антон высвободил свою руку и в упор посмотрел на Катю. В его голосе неожиданно прорезался металл. – Не мне тебе объяснять. Дня было не прожить, чтоб хоть раз не солгать.
– Все равно, Антон. Быть единственным человеком в семье, который знает…
– Это-то как раз пустяки, Катя. У меня были проблемы и серьезнее.
– Что ты имеешь в виду?
– Почему, по-твоему, я стал слесарем? Ты не задавалась вопросом, почему такой человек, как я, не поступил в университет?
– Честно говоря…
– Потому что я попал в черный список – вот почему. Из-за отца. Попал в черный список и не мог из него выбраться.
– Я не знала… Ты не…
– Ладно, не бери в голову. Если бы я знал, что ты так расстроишься…
– Прости, – сказала она и подавленно умолкла.
Завыли шакалы. Кате показалось, что сегодня они воют на октаву выше. «Интересно, Антон это заметил?»
Она придвинула к нему стул и положила голову ему на плечо. Вскоре вой шакалов заглушила сирена, означающая окончание учений.
– А все-таки хорошо, что ты мне это рассказал.
– Я никогда никому этого не рассказывал, – сдавленным голосом произнес Антон. – Даже первой жене.
– Ну, это-то как раз не удивительно. Ты же был женат на ведьме.
– Точно! – Он впервые за этот вечер улыбнулся.
Потом обнял ее за плечи и прижал к себе:
– Какой прекрасный день!
– Ради таких дней стоит рождаться на свет, – сказала она и сунула руку ему между ног. В качестве напоминания.
– Выпьем за баню! – Он поднял воображаемый бокал.
Она сделала то же и чокнулась с ним.
– Я тебя знаю. Завтра весь квартал будет в курсе того, чем мы там занимались.
– А ты против? – удивился он.
– Я бы предпочла, чтобы ты с этим не торопился. Мне немного не по себе от того, что мы там делали. В смысле, я рада, что мы это сделали, но мне не нравится, что мы делали это именно там. Я хочу сказать… Там не просто устроены два отделения – женское и мужское. Я помню, как моя прабабушка… Не знаю… Может, это не просто баня? Может, это как-то связано с религией? Вдруг это сакральное место? А мы по незнанию… его осквернили?
– А мне до лампочки, – ухмыльнулся Антон. – Это ваша религия, еврейская, а не моя.
– А мне не до лампочки. – Катя отодвинулась от него. – Я же не говорю, что мы не должны… Ни в коем случае… Я просто прошу тебя: давай пока это не афишировать.
– Договорились, котик. Твое желание для меня закон.
Но на следующее утро, когда они снова пришли в микву, то обнаружили, что калитка распахнута, а банщицы нет. Антон открыл дверь в мужское отделение и от изумления едва не потерял дар речи: его взору предстал спектакль с участием двух актеров.
Пять дней Бен-Цук соблюдал строгий пост, то есть воздерживался от общения с Айелет.
Данино приказал: «Держись от этой банщицы подальше. Отныне ты должен постоянно быть у меня на виду и присутствовать на всех совещаниях в рамках избирательной кампании».
Бен-Цук понурил голову и подчинился.
Дважды в неделю к мэру приезжал пиарщик из Города грехов – человек в начищенных до блеска ботинках, с рыбьими глазами и трехдневной щетиной. Он знакомил их с результатами социологических исследований, обсуждений в фокус-группах и уличных опросов.
«Ситуация тревожная, – докладывал он. – Ицхаки набирает популярность».
Или: «Надо выяснить, чего хотят люди, сочинить соответствующие лозунги – простые и запоминающиеся, а затем повторять их снова и снова».
Или: «У нас должна быть железная дисциплина. Ни одного интервью без моего разрешения. Содержание каждого интервью согласовываем заранее».
Данино слушал его жадно, как живое божество, и лишь иногда, словно выполняя неприятную обязанность, неохотно интересовался мнением Бен-Цука.
– Что скажешь, Моше? – спросил он его на очередном совещании.
Бен-Цук долго молчал, пытаясь представить себе, что сказала бы Айелет, окажись она сейчас здесь, и в конце концов пролепетал:
– Лозунги – это, конечно, хорошо, но что будет стоять за ними? Это же просто слова. Чем мы собираемся их подкрепить? Что мы реально предлагаем для того, чтобы…
– Реально, – оборвал его пиарщик, – мы предлагаем избрать мэром прекрасного человека, Авраама Данино. Люди голосуют не за программу – они голосуют за человека. А с человеком нам повезло. У нас харизматичный, авторитетный мэр. В рейтинге избирательских симпатий он обгоняет соперника по пяти пунктам из семи.
Данино удовлетворенно кивнул, вынул руку из штанов и погладил себя по гладко выбритой щеке (он договорился, что сегодня его будут фотографировать для местной газеты). Бен-Цук с большим трудом удержался от комментария, вместо этого представив себе, как вечером расскажет обо всем Айелет. «Мне даже не придется ничего ей объяснять, – думал он. – Она сама поймет, какими глупостями мы здесь занимаемся». Но потом он вспомнил, что дал себе зарок не видеться с Айелет, и настроение у него ухнуло в пропасть, как сорвавшийся с тросов лифт.
1998 год. Четверо друзей собираются вместе, чтобы посмотреть финал чемпионата мира по футболу. У одного возникает идея: давайте запишем по три желания, а через четыре года, во время следующего чемпионата посмотрим, чего мы достигли? Черчилль, грезящий о карьере прокурора, мечтает выиграть громкое дело. Амихай хочет открыть клинику альтернативной медицины. Офир – распрощаться с работой в рекламе и издать книгу рассказов. Все желания Юваля связаны с любимой женщиной. В молодости кажется, что дружба навсегда.
Герои этой книги живут на трех этажах одного дома, расположенного в благополучном пригороде Тель-Авива. Отставной офицер Арнон, обожающий жену и детей, подозревает, что сосед по лестничной клетке – педофил, воспользовавшийся доверием его шестилетней дочери. живущую этажом выше молодую женщину Хани соседи называют вдовой – она всегда ходит в черном, муж все время отсутствует из-за командировок, одна воспитывает двоих детей, отказавшись от карьеры дизайнера. Судья на пенсии Двора, квартира которой на следующем этаже, – вдова в прямом смысле слова: недавно похоронила мужа, стремится наладить отношения с отдалившимся сыном и пытается заполнить образовавшуюся в жизни пустоту участием в гражданских акциях… Герои романа могут вызывать разные чувства – от презрения до сострадания, – но их истории не оставят читателя равнодушным.
Влюбленные Амир и Ноа решают жить вместе. Он учится в университете Тель-Авива, она – в художественной школе в Иерусалиме, поэтому их выбор останавливается на небольшой квартирке в поселении, расположенном как раз посредине между двумя городами… Это книга о том, как двое молодых людей начинают совместную жизнь, обретают свой первый общий дом. О том, как в этот дом, в их жизнь проникают жизни других людей – за тонкой стеной муж с женой конфликтуют по поводу религиозного воспитания детей; соседи напротив горюют об утрате погибшего в Ливане старшего сына, перестав уделять внимание так нуждающемуся в нем младшему; со стройки чуть ниже по улице за их домом пристально наблюдает пожилой рабочий-палестинец, который хорошо помнит, что его семью когда-то из него выселили… «Тоска по дому» – красивая, умная, трогательная история о стране, о любви, о семье и о значении родного дома в жизни человека.
Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.
МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.