Медовые дни - [56]

Как давно женщины не смеялись над его шутками…

– Наим, – протянул он ей руку.

– Дайана, – протянула она ему белое крыло.

– Так откуда вы, Дайана?

– Отовсюду. Или ниоткуда.

Теперь улыбнулся он. Они курили и молчали. Работник кафетерия составлял один на другой пластмассовые стулья.

– Долго вы здесь пробудете? – спросил Наим.

– Пока меня не унесет термик посильнее.

– Тогда у меня есть предложение, – сказал он (внутренний голос приказал ему: «Только без вранья! Хватит притворства!»). – Сегодня я вышел из тюрьмы, где просидел целый месяц. Сейчас мне надо съездить в деревню, повидаться с родней. Но завтра я с удовольствием свожу вас в одно интересное местечко. В путеводителях вы его не найдете.

– Прогулка с бывшим заключенным, – сказала она, туша в пепельнице окурок. – Звучит заманчиво.

На следующий день он заехал за ней. Она жила в Городке-на-границе, в гостинице «Вершины».

Когда-то, в последнюю ночь перед уходом Бен-Цука в армию, они с Айелет снимали здесь номер. Позднее в здание угодила ракета, и на полученную от государства щедрую денежную компенсацию хозяин сделал капитальный ремонт, в результате чего гостиница приобрела еще более унылый вид.

– Вы ведь не собираетесь меня похищать? – спросила Дайана, наклоняясь к открытому окну машины. Она была в больших солнечных очках; на груди – орнитологический бинокль.

– Мы, арабы, похищаем женщин только по ночам, только в полнолуние и только девственниц.

– Правда? Ну, значит, мне можно не волноваться.

И машина стала карабкаться в гору.

* * *

– Поздравляю с освобождением, Ноам! – Бен-Цук встал и протянул Наиму руку.

– Меня зовут Наим. – Он с неохотой пожал протянутую руку. – А это моя гостья, Дайана.

Дайана тоже протянула Бен-Цуку руку, но тот и не подумал ответить на ее рукопожатие.

– А это – Батэль, – пробормотал он, не желая уступать Наиму в вежливости. – Она банщица… В смысле женщина, которая…

– Я знаю, кто такая банщица, – перебил его Наим и с отвращением уставился на высокую стену, перекрывшую обзор долины.

– Ваш друг, – обращаясь к Дайане, сказал Бен-Цук, – гений. Это он спроектировал здание, которое вы видите. Я всего лишь следовал его указаниям. Верно, Ноам? Ой, прошу прощения. Наим.

– Кроме стены, – уточнил Наим.

– Да, это СПН. Стена, препятствующая наблюдению. Я построил ее по требованию… – начал Бен-Цук, но смутился и умолк на полуслове.

– Можно войти? – спросил Наим, в котором профессиональное любопытство пересилило отвращение.

– Конечно! – разрешил Бен-Цук, переглянувшись с Батэль. – А мы тут побудем, на улице. На случай, если кто-нибудь появится.

Наим и Дайана зашли в микву. От ее стен, пропитанных неутоленной страстью предыдущих посетителей, веяло жаром. Глаза Наима автоматически отметили там и сям недочеты, но в целом все выглядело более или менее прилично.

– Это миква, – объяснил он, показывая на маленький бассейн. – Женщины совершают здесь омовение через несколько дней после менструа… в общем, в определенные дни… Таким образом они очищаются перед… Короче, это у евреев обычай такой.

Дайана слушала его рассеянно, но кивала. Ей понравилось, что, заговорив о женских делах, Наим запнулся. У нее самой вскоре должны были начаться месячные. Они проникли на мужскую половину, и ей вдруг ужасно захотелось дотронуться до Наима, – то ли из-за приближения критических дней, в преддверии которых у нее обострялись все чувства, то ли из-за наэлектризованной атмосферы миквы. Это место чем-то напоминало сауну, хотя и отличалось от нее.

– Аварийная дверь только одна и слишком тонкая, – бормотал себе под нос Наим. – И расположена не там, где надо. Она должна выходить на улицу, а не в другое отделение. В обоих отделениях дверь запасного хода должна выходить на улицу…

– Что вы говорите? – не расслышала Дайана.

Он обернулся к ней. Она стояла совсем рядом. На ее лице блестели капельки пота. Бинокль прилип к груди.

– Ничего, – поперхнулся он. – Так, пустяки.

– А зачем мужчины ходят в микву? – спросила Дайана. – Ведь у них не бывает месячных. От чего они очищаются?

– Не знаю, – ответил Наим, глядя ей прямо в глаза. – Может, от своих грязных мыслей?

– Как вам не стыдно! – Она укоризненно, как учительница, погрозила ему пальцем, а он – бес в него вселился, что ли? – поймал ее палец в кулак.

Но тут вдруг открылась дверь, и оба вздрогнули. В освещенное неоновыми лампами помещение проник солнечный свет. На пороге показался Бен-Цук.

– Ну? Что скажешь? – обратился он к Наиму. – Как тебе моя работа?

Ему очень хотелось, чтобы Наим его похвалил.

– Недурно, – ответил Наим. – У тебя большое будущее.

– Я не экономил на материалах, – похвастался Бен-Цук.

– Заметно, – кивнул Наим.

– У тебя нет никаких замечаний? Может, что-то стоит улучшить?

Наим все еще зажимал в кулаке палец Дайаны. Он его не выпустил, а Дайана не выдернула. Наоборот: поскольку оба вспотели, влажный палец скользнул в кулак еще глубже, словно смазанный вазелином.

– Давайте выйдем, – предложил Бен-Цук. – Жарко здесь.

На улице Дайана высвободила свой палец из кулака Наима и отошла в сторону – полюбоваться степной пустельгой, которая парила над долиной.

– Так что скажешь? – снова пристал к нему Бен-Цук. – Тебе понравилось?