Медовые дни - [52]

Может, деда Нахума арестовали и сослали в Сибирь? Может, он умер и его похоронили там, где он родился? И что бы, интересно, он сказал, если бы в ту роковую ночь оказался дома? Стал бы его уговаривать? Сказал бы: «Брось сомневаться, наплюй на то, что люди скажут, и беги с Айелет!»

– И правда, немного похоже на дом деда Нахума, – кивнул Бен-Цук и огляделся.

Прямо у порога – тумба для обуви, над ней – вешалка для верхней одежды. В буфете – хрусталь. На столе – включенный самовар. На стенах – не картины с пейзажами, а фотографии людей. Вдоль одной стены – стеллаж, плотно уставленный книгами. Стопка газет на русском языке. Сахарница с кусочками рафинада…

– Присаживайтесь, что же вы стоите? – пригласила Катя, указывая на единственный в гостиной диван.

Данино сел первым и широко расставил ноги. Бен-Цук и Батэль примостились слева от него. Батэль плотно сдвинула колени, но все равно почти касалась ими коленей Бен-Цука, и его обдало ее таким знакомым запахом.

– Не желаете что-нибудь выпить? – предложила Катя.

– Данино – черный кофе с двумя кусочками сахара, – перевел Даниэль. – Бен-Цуку – растворимый кофе с молоком, и побольше молока. Батэль – травяной чай.

– Как вам живется в Сиби… в квартале Источник Гордости? – первым решился Данино.

Даниэль перевел.

– Очень хорошо, – дипломатично ответила Катя. – Здесь чистый воздух. С тех пор как мы приехали, никто из наших не умер. Неплохо, верно? Ни одной могилы. Как будто нас охраняет гора.

– Никто не умер, но никто толком и не живет, – мрачно вставил Антон. – Здесь нечем заняться, некуда пойти, нет даже…

Даниэль прервал его, чтобы успеть перевести.

– С вашего позволения я перейду непосредственно к делу, – сказал Данино, выслушав перевод Даниэля. – Скоро начинается Шаббат, а по соглашению с избравшей меня коалицией я не имею права в Шаббат заниматься политической деятельностью. Я, разумеется, понимаю, что жителям квартала нужен клуб. Это естественная и крайне важная человеческая потребность. Наверное, нам в мэрии следовало подумать об этом раньше. Нет, не переводи «наверное», – обратился он к Даниэлю. – Переведи «безусловно». Хорошо? Но здание, которое вы заняли, это миква, построенная на деньги филантропа из Нью-Джерси. Первая миква в квартале Источник Гордости…

– Простите, – перебил его Даниэль, – а что такое миква?

Данино ошарашенно уставился на него.

– Вы не знаете, что такое миква? – воскликнул он. – И вам не стыдно?

«А вы знаете, кто такой Пушкин и кто такая Ахматова?» – Даниэлю хотелось ответить мэру словами его матери, которую учительница литературы отчитывала на родительском собрании за то, что ребенок не знает, кто такая Леа Гольдберг. Но он и в самом деле был всего лишь ребенком. Поэтому он молча сжался в комок, и в глазах у него блеснули слезы.

«Только этого мне не хватало, – подумал Данино. – До Шаббата – двадцать минут, а мой единственный переводчик вот-вот разревется».

– Это не переводи, – сказал он Даниэлю. – Лучше скажи вот что. Давайте считать это недоразумением. Вы приняли это здание за клуб, но, к сожалению, у него совсем другое предназначение. Поэтому вы больше не сможете играть в нем в шахматы. Это исключено.

– Так что вы предлагаете? – спросил Антон.

– Да. Что он предлагает-то? – грозно подхватили Никита и Шпильман, явившиеся поддержать Антона.

Данино кивнул Бен-Цуку, и тот расстелил на столе заранее заготовленную карту. При этом он задел локтем руку Батэль, и обоих как будто ударило электрическим током – больно, но приятно.

– Итак… – Бен-Цук ткнул указкой в точку в центре карты, и присутствующие склонили головы над столом. – Мы находимся здесь. Миква – здесь. – Он ткнул в другую точку. – А здесь мы нашли участок, пригодный для строительства клуба. Если вы согласны, можно начать уже на следующей неделе.

– Переводи, – повернулся к Даниэлю Антон. – Скажи, что его карта не произвела на нас никакого впечатления. Все это мы можем увидеть и с собственного балкона. На следующей неделе? Мы уже имели удовольствие наблюдать, как они работают. Курам на смех. День поработают – и нет их. Еще на день появятся – и опять ищи-свищи. Откуда нам знать, когда они закончат? Скажи, что мы не освободим это здание, пока не получим другое. Вот так.

Даниэль покосился на бицепсы Бен-Цука, все еще сжимавшего в руке указку, и решил реплику про карту не переводить. Зачем обижать человека?

– Они требуют предоставить им помещение немедленно, – сказал он Данино. – Иначе будут продолжать играть в шахматы в микве.

Данино и Бен-Цук незаметно переглянулись, но это не ускользнуло от внимания Батэль, как чуть раньше, склоняясь над картой, она уловила блеск в глазах Бен-Цука, смотревшего на ее ключицу.

– Тогда у меня другая идея, – сказал Данино.

* * *

В воскресенье в квартал Сибирь въехал грузовик с длинным кузовом, в котором стоял панельный домик. Жители квартала дружно высыпали на улицу – посмотреть, что будет дальше. Грузовик доставил домик на окраину квартала, в место, помеченное Бен-Цуком на карте. Бен-Цук убедился, что секретная-база-про-которую-знают-все отсюда не видна, после чего домик подцепили тросами, подняли краном и опустили на землю. Через два дня поспешной отделки Бен-Цук вручил Антону ключи.