Медовые дни - [51]

Кибуцники их разняли, но дед Нахум все никак не мог успокоиться. Кончилось тем, что ему вызвали скорую.

Вернувшись после принудительного лечения, он, ко всеобщему удивлению, объявил: «Еду назад, в матушку Россию. Я перебрался в Палестину не для того, чтобы стать здесь мелким буржуем».

Никто не принял его слов всерьез, но он и правда начал готовиться к отъезду и первым делом ликвидировал в доме все признаки левантийского образа жизни, превратив его в «Москву Галилейскую»: купил на блошином рынке Городка-на-границе самовар, в лавке старьевщика в Портовом городе приобрел гипсовый бюст Ленина, ну а тома Пушкина и Лермонтова он и без того бережно хранил.

Затем он приступил к осуществлению своего замысла. То были времена железного занавеса, и московская баскетбольная команда «ЦСКА» только что продула в бельгийском Виртоне тель-авивскому «Маккаби». Дед Нахум разработал хитроумный и смелый план, как преодолеть все препятствия. Развесил на стенах большие карты; все промежуточные пункты своего путешествия пометил цветными кнопками; добавил неизвестно где добытые аэрофотоснимки погранзастав, а также обзавелся париками, накладными усами, набором для подделки паспортов и зимним снаряжением, поскольку часть пути намеревался проделать пешком по заснеженным ущельям в Татрах. Мошика, которого приемная мать послала к деду Нахуму отнести судки с едой (тот отказывался ходить в столовую), отчаянный план деда привел в восторг, и он предложил свою помощь. «Не нужна мне ничья помощь!» – рявкнул на него дед Нахум, но все же не прогнал мальчика (возможно, потому, что каждому нужен кто-то, кому можно довериться). Дед объяснил Мошику разницу между картами и аэрофотоснимками, объяснил, как изготовить фальшивый паспорт любой европейской страны, и даже раскрыл свой самый большой секрет: показал купленную у какого-то сомнительного типа в Городе грехов ручку а-ля Джеймс Бонд, стреляющую снотворными стрелками.

Дед Нахум был единственным, кто знал тайну Мошика, в которую проник случайно. Как-то ночью он прогуливался по кибуцу (он выходил только по ночам, чтобы ни с кем не встречаться) и услышал в кустах у реки подозрительный шум. Он взвел курок «беретты», которая всегда торчала у него за поясом, и пошел взглянуть: вдруг там арабские диверсанты. При виде открывшейся его взору картины он кашлянул и крикнул испуганному голому Мошику: «Ну ты даешь! Трахаешь невестку секретаря правления, а мне ничего не сказал? Тебе не стыдно? Когда натешитесь, жду в гости. Чаю попьем».

– Остерегайся этой женщины, – сказал он Мошику после этого чаепития. – Она напоминает мне мою покойную Эльку. От нее у тебя будут одни неприятности. Бросит она тебя.

В действительности «покойная» жена деда Нахума Элька не умерла, а сбежала в Англию с волонтером на двадцать лет ее моложе. Но дед Нахум объявил по ней шиву, чем вверг в ступор родственников, не понимавших, как им себя вести: то ли сидеть с ним в траурном шалаше, поставленном во дворе дома, то ли влепить ему пару затрещин и потребовать, чтобы он прекратил позорить их перед людьми.

– Даже глаза у твоей зазнобы бесстыжие, как у покойной Эльки, – добавил дед. – И ногти на ногах она тоже красит в красный цвет.

«Бойся женщин, которые красят ногти на ногах в красный цвет!» – предостерегал он Мошика после каждого визита Айелет, но продолжал приглашать их в гости, а когда они приходили, увивался вокруг нее, как влюбленный юнец, угощал конфетами, укрывал пледом, чтобы, не дай бог, не замерзла, ругал вместе с ней ортопедические босоножки и ее свекра и повторял, что красный педикюр ей очень идет. «Спасибо, дедушка Нахум», – отвечала она. После этого они распивали бутылку подогретого вина и заводили жаркий спор на актуальные темы. Они кричали друг на друга, а потом устраивали состязание – кто лучше знает малоизвестные исторические факты. Например, на каких выборах партия МАПАЙ вступила в коалицию с партией «Ахдут ха-Авода», образовав Объединение рабочих Израиля? Каким орудием был убит Лев Троцкий? Из-за разницы в возрасте Айелет, естественно, всегда проигрывала и в качестве наказания распивала с дедом еще одну бутылку вина. До дна.

«Как и почему два человека находят общий язык? – думал Мошик, глядя на них. – Загадка. Только когда она с дедом Нахумом, я могу представить себе, какой она была в детстве».

В ту ночь, когда она предложила ему все бросить и сбежать, он отправился к деду Нахуму. Больше ему посоветоваться было не с кем. Не у кого было спросить, почему его так напугало ее предложение. Ведь, казалось бы, он так об этом мечтал. Но, подойдя к дому Нахума, он увидел, что дверь заперта, а к ней приклеена желтая записка: «Уехал в Россию. Назад не вернусь».

Первая открытка от деда Нахума пришла через неделю. «Все идет по плану, – писал он из Вены. – Надеюсь, у тебя все в порядке. Привет твоей красавице». Потом Мошик получил открытки изо всех остальных пунктов, обозначенных на большой карте цветными кнопками: из Осло, Стокгольма, Хельсинки. На последней открытке были изображены Кремль и Красная площадь. «Я вернулся домой, – прочитал Мошик. – Да здравствует революция!» Больше открыток не было.